"Андрей Курков. No Name" - читать интересную книгу автора

смотрящим человеком годами.
- Я чувствовала, что мы больше с ним не увидимся, - рассказывала
Ирина историю своей жизни. - Хотя он так обещал вернуться... Он наверняка
делал все, что мог, но я почти уверена, что среди живых его больше нет...
Я, кажется, даже не заметил, как наша беседа стала настолько
доверительной и искренней. Теперь я знал об Ирине много крат больше, чем
она знала обо мне. Вероятно потому, чго она долго молчала и никто не
предлагал ей возможность выговориться. Ее пребывание в городе не было
случайным. Сюда она приехала вслед за своим героем и те двадцать дней,
которые они провели вместе, стоили, по ее рассказам, двух жизней, прожитых
врозь. Но потом он возвратился в свою армию, пообещав как можно скорее
вернуться в город. Ирина осталась его ждать, добровольно взяв на себя этот
труд в кафе. Потом она слышала, что армия, в которой служил ее Кристоф,
попала в окружение и многие погибли. И то, что уже несколько месяцев в
город не прибывали на отдых герои из этой армии, подтверждало наихудшие
опасения. Я не почувствовал по ее рассказу, что она до сих пор ждет
Кристофа. Но, поняв, как сильно она ждала его, я позавидовал парню,
несмотря на то, что его, может быть, уже не носит земля на своих
просторах.
- Я сварю еще кофе, - поднявшись, сказала она и уже совсем другой,
свободной походкой пошла в глубь пустынного кафе.
Я сидел за столиком, пытаясь понять, почему человек так быстро может
изменить в себе почти все: и голос, и взгляд, и походку. Должно быть, та
походка, за которую я прозвал девушку из кафе "балериной", принадлежала
официантке, а, присев за мой столик, девушка сразу стала Ириной и, как я
потом узнал, Ирина говорила другим голосом и другими интонациями, она была
другим человеком, человеком, который, наверно, понравился мне даже больше
"балерины", но если думая о "балерине", я не становился задумчивым и
серьезным - во мне возникала легкость свободной жизни и с этой легкостью я
хотел увлечь в свободное паренье над этим миром чувств и ощущений
симпатичную легконравную девчушку, то уже думая о Ирине, я понимал,
насколько я тяжелее воздуха и слабее ветров, которые могли бы подчиниться
ее зеленоглазому взгляду.
- Ну вот, - она поставила чашечки на стол и присела. - А твой друг
так и не пришел?!
Она сказала "твой"! Это меня больше, чем поразило. Но с другой
стороны я знал теперь о ее жизни столько, сколько может знать о ней лишь
человек, с которым она давно на "ты". И это тоже надо принять спокойно.
Здесь неуместны ни американская эмоциональность, ни северная сдержанность,
ни восточная слащавая улыбчивость, за которой, как позади восточных
базаров, кроется лишь сыпучий песок.
- Может он или я что-то перепутал?! - допустил я, не желая признаться
в том, что упоминание друга было простым детским обманом.
И вдруг в кафе вошел Вацлав. Увидев нас, он прямиком направился к
столику.
Ирина вспорхнула со стула и застыла.
- Кофе и что-нибудь еще! - заказал, садясь на только что
освобожденный стул, мой друг.
Ирина кивнула и легко той самой балетной походкой удалилась.
Я смотрел на Вацлава и едва сдерживал себя от того, чтобы не сказать