"Павел Григорьевич Курлов. Гибель Императорской России " - читать интересную книгу автора

заподозрить в приверженности к Государю. В личном письме граф Л. Н. Толстой,
обращаясь к Государю Императору в недопустимой форме и переполняя свое
письмо упреками, пишет: "Вы - добрый и умный человек". Свидетельство, перед
которым приходится умолкнуть клеветникам! Как же относился Государь к графу
Толстому, ясно из собственноручной резолюции на всеподданнейшем докладе о
его смерти: "Скорблю о кончине великого художника Земли Русской. В его же
убеждениях - Бог ему судья".
Говоря о пьянстве Государя Императора, которое, по тем же сведениям,
происходило в различных гвардейских полках, я очень желал бы, чтобы мне
указали хоть на одного гвардейского офицера, который был свидетелем таких
кутежей. Бросалось невольно в глаза среди распускаемых в Петрограде по этому
поводу слухов, что дерзавшие говорить об этом даже офицеры бывали поставлены
в безвыходное положение простым вопросом: посещал ли Государь ваш полк? - и
на утвердительный ответ вторым вопросом - видели ли вы Его в своем полку
пьяным? Несмотря на подлость рассказчика - я не могу не назвать этим именем
клеветы против Государя со стороны гвардейского офицера - ответ на последний
вопрос получался всегда отрицательный, причем смущенный клеветник добавлял:
да, но это было в других полках...
Начав свою службу в лейб-гвардии Конно-гренадерском полку, я сохранил с
ним самую тесную связь, а потому присутствовал почти на всех полковых
праздниках и бывал в полковом собрании, когда Государь Император
осчастливливал полк своим присутствием в других случаях. Государь
засиживался иногда очень долго, слушая полковых трубачей, песенников и
балалаечников. Я не только никогда не видел Его пьяным, но могу по совести
утверждать, что Он просиживал долгие вечера над одним невыпитым бокалом. Ему
ставили в вину эти частые посещения, и никто не понимал, что Государь всем
сердцем любил свои войска, душой отдыхал среди офицеров от тягот,
сопряженных с Его положением, так как в присутствии Государя в полковом
собрании были безусловно исключены всякие политические разговоры.
Я думаю, что можно покончить с мрачными, клеветническими картинами. Для
людей, их рисовавших, было непонятно, что, клевеща и позоря Русского
Императора, они позорят Россию, представителем которой был ее Самодержец. У
них не хватило смысла и нравственной порядочности хоть одним словом
обмолвиться о несомненных положительных качествах Государя Императора
Николая Александровича. Да можно ли искать это чувство у людей, потерявших
все человеческое и не остановившихся перед убийством беззащитного Государя и
его ни в чем не повинных детей.
А эти качества были и несомненно привлекали на себя внимание. Я не беру
на себя смелость оценивать Императора и Его государственную деятельность. Я
привожу только факты; выводы напрашиваются сами собою.
Я упоминал уже о любви Государя к войскам, выражавшейся в постоянной о
них отеческой заботливости. Надо было видеть радостное, осененное чарующей
улыбкой лицо Государя при виде войск. Нельзя было доставить Ему большего
огорчения, будучи обязанным докладывать, что и среди войск распространяется
революционное движение. Он совершенно перерождался при таких докладах, не
хотел им верить, а все руководившие борьбою с этим революционным движением
знают, как затрудняло их и без того нелегкую работу категорическое
запрещение Государя иметь среди войск агентуру. Его слабостью был флот,
столь позорно отплативший Государю Императору за Его любовь.
Во время пребывания Государя Императора в Севастополе в 1909 и 1910