"Николай Курочкин. Ужасы быта, или гримасы всемогущества (Сб. "Время покупать черные перстни")" - читать интересную книгу автора

В начальной школе у него была не то что дурная - дурацкая привычка: кто-то
что-то натворил, учительница спрашивает у класса: "Кто это сделал?", а он
сидит и ухмыляется во весь рот, а то и вовсе ржет вслух. Его и наказывали,
как очевидного виновника, за проказу, о которой он, скорее всего, сейчас
только и услышал. И даже не столько за содеянное, сколько за отношение к
своему поступку: ишь, набедокурил и скалится! Это же ранний цинизм! Ну,
натворил, так опусти голову, потупь глаза, выговаривай с трудом слова
очередного раскаяния навек... А то ишь какой!
В очередях все всегда кончалось перед ним. Если в школьном буфете сегодня
были вкусные пирожки с повидлом, а он вообще-то и есть не хотел, а встал
исключительно ради этих пирожков, предвкушая сладость их и особенный вкус
горячего повидла, то уж будьте уверены, кончатся они перед ним. Да не за
пять человек, а за одного! Ну, самое большое - за двух! И однокашники,
зная эту его особенность, .ввинчивались без очереди впереди него. Ему все
равно не достанется! Иногда его даже угощали. Не всегда, впрочем.
Когда он стал взрослым, очереди пошли более серьезные, и крахи его стали
многообразнее. То стоял за обоями. А были по девяносто копеек за рулон,
скромненькие, зеленые с белым, и по рубль двадцать, вульгарные, отвратно
(и развратно) розовые, и пока он достоялся, по девяносто кончились! То он
стоял за билетом на самолет. Ему надо было в Куйбышев и в Ульяновске на
день остановиться, бумаги передать и две подписать. Так что вы думаете? Из
нашего города ежедневно через Ульяновск на Куйбышев летают, а через
Саратов два борта в неделю. Так через Ульяновск билетов на всю неделю не
было, а через Саратов (куда ему никогда в жизни ни за чем не нужно было)
есть... И так во всем. Если он брал большую сумку и собирался проехать по
магазинам в субботу перед обедом, то почему-то получалось чаще всего так:
к часу он добирался до магазина, закрывающегося на обед с тринадцати до
четырнадцати, еще и еще с таким же расписанием. К двум он попадал в зону
магазинов, закрывающихся с четырнадцати до пятнадцати, а в три уже везде
было полно народу, и ему ничего почти не доставалось. Ну, вы уже
догадались, что так же было со всеми сторонами быта. Быта, у нас и для
нормально удачливых людей еле переносимого, а уж для него!..
Временами он мечтал о том, чтобы не иметь тела, связанных с ним
потребностей и идущих от него всяческих неудобств.


3. Мечты...


А еще чаще он мечтал продать душу дьяволу. Ни в какую загробную жизнь он
не верил, так что расплачиваться вечными муками за несколько лет
блаженства не опасался. А испить блаженства он бы очень не отказался! Он
подозревал, что "Фауст" и все прочие такого рода истории - истории того,
как отдельные неудачники обдурили нечисть, обменяв нечто осязаемое, чего
им не хватало, на неосязаемое, чего ни у них не убыло, ни у чертей не
прибавилось, и обмен удался лишь в силу крайней суеверности и
малограмотности нечистой силы. Но, увы, это были всего лишь сказочки!
Попался бы ему дьявол, охочий до душ! Он бы знал, чего требовать, чтобы
потом не кусать ногти, локти и колени в досаде. Он не стал бы просить
любви конкретной женщины или денег. Нет! Он не так прост. Он попросил бы