"Николай Курочкин. Смерть экзистенциалиста" - читать интересную книгу автора

прогресс?
- А при чем здесь то, что мы смертны? Не о том же речь! - изумился
зоопсихолог.
- Именно о том. Вернее, только об этом и стоит речь вести, все прочее
маловажно.
- Вы его извините, он у меня экзистенциалист, - улыбнулась Шура.
- Экзистенциалист? Любопытственно. Ни разу не встречал живого
экзистенциалиста. Ну так, вы начали с того, что люди смертны. Дальше что?
- А дальше - поскольку смерть каждого из нас неизбежна, она
перечеркивает любой смысл, какой бы мы ни пытались придавать нашим
действиям. Нет цели и нет смысла ни в чем. Вся история - не судьба наша, а
просто ситуация, сумма обстоятельств, в которых мы существуем.
- Ого! И что из этого следует? Сложить крылышки и в штопор?
- Наоборот! Только в мире без смысла, без цели, только помня о смерти,
можно и ощущать себя и на самом деле быть свободным. Раз я обречен, мне
нечего терять и некого бояться. Раз я обречен, мне ничего нельзя запретить и
ничем нельзя помешать, я абсолютно свободен.
- Так, так, значит, все дозволено?
- Все!
- Погодите, мужчины! - возмутилась Шурина подруга Галочка. - Это же
ерунда. Ну, мы умрем - пусть, но дети наши останутся!
- А они что, бессмертны? - спросил Саломатин. - И они так же умрут.
И вы, Галочка. Сейчас на вас приятно смотреть, а через полвека вас уж
червячки объедят...
- Вовка! Не порть людям аппетит!
- Прошу прощения. Впрочем, если я замолчу, правда о будущем, ожидающем
всех, не изменится.
- От такой правды жить не захочется! - сказала Галочка.
- Именно. Для того и создали цивилизацию и культуру, чтобы в суете
некогда было думать о неизбежном. Все - и наука, и политика, и быт -
развлечения, не более того. В занятиях большой наукой смысла не меньше и не
больше, чем в карманных кражах: и то и другое лишь способы отвлечься от
мыслей о смерти.
- Ну и ну! Вы, Владимир, по первоисточникам знакомы с этой философией
или домыслили сами к тому, что слышали краем уха?
- По первоисточникам, - храбро соврал Саломатин.
- И Кьеркегора читали? Расскажите, кто он, этот ваш кумир. А то все о
нем говорят, в моду вошел, а, в сущности, никто ничего не знает, кроме того,
что раньше писали "Кьеркегор", а теперь - "Киркегор".
Уфф! Если бы этот дотошный зоопсихолог спросил о Хейдеггере или
Габриэле Марселе, Саломатину осталось бы только сдаться. Но Киркегор!
История Киркегора была не просто ему знакома, она была внутренне ему близка.
Как и датский мыслитель, он через десять лет после разрыва питал к бывшей
невесте сильные чувства. Пожалуй, более сильные, чем то, что осталось бы от
любви, проживи они эти десять лет вместе. Правда, к Ларисе он чувствовал не
любовь уже, а обиду, злость, ревность... Да и не сам он отказался от Ларисы.
Но все же очень хорошо понимал Киркегора.
- О, это ин-те-рес-ней-шая личность! Блестящий богослов (ему прочили
большое будущее), он любил и был любим, но вдруг перечеркнул карьеру и
отрекся от невесты. И жил одиноко.