"Гасьен де Куртиль. Мемуары мессира д'Артаньяна " - читать интересную книгу автора

строжайшие Эдикты против дуэлей, и были подвергнуты смертной казни несколько
особ высочайшего положения, сошедшиеся в поединке, несмотря на их
опубликование, этот министр не только давал пристанище подле себя
провинциальным бретерам, но еще, и чаще всего, уделял им часть своих добрых
милостей.
Портос спросил меня, кем я был с тех пор, как прибыл, и с каким
намерением я явился в Париж. Я удовлетворил его любопытство. Он сказал мне,
что имя мое не было ему неизвестно, он часто слышал от своего отца о бравых
людях из моего Дома, и я, должно быть, на них похожу, или же мне следует
незамедлительно вернуться в нашу страну. Рекомендации родителей, данные мне
перед отъездом, сделали меня столь щепетильным во всем, относящемся к
вопросам чести, что я не только начал пристально вглядываться ему в глаза,
но еще и спросил его довольно резко, почему это именно ко мне он обращается
с подобной речью, уж не сомневается ли он в моей отваге, я не замедлю ему ее
показать; стоит ему лишь спуститься со мной на улицу, и вскоре все будет
закончено.
/Дуэль Портоса./ Он расхохотался, выслушав мое обращение к нему, и
сказал мне, что при быстрой ходьбе обычно преодолевают большую дорогу, но,
может быть, я еще не знаю, больнее всего расшибают себе ноги, как раз
слишком торопясь вперед; если надо быть бравым, то для этого совсем не нужно
быть задирой; обижаться же некстати - столь же позорная крайность, как и
слабость, какой хотят избежать таким путем. Но раз уж я не только из его
страны, но еще и его сосед, он хотел бы послужить мне наставником, а не
драться со мной; однако, если мне так приспичило напороться, он предоставит
мне такую возможность в самом скором времени.
Я подумал, когда услышал такой разговор его со мной, прикинувшись
скромником, он готовит мне добрую взбучку. Итак, поймав его на слове, я
поверил, что мы обнажим шпаги, как только спустимся на улицу; но, когда мы
были у двери, он сказал мне следовать за ним в девяти или десяти шагах, не
приближаясь к нему. Я не знал, как мне это понимать, но, рассудив, что скоро
все выясню, решил запастись терпением до тех пор. Он спустился вдоль улицы
Вожирар по стороне, ведущей к разутым Кармелитам (Разутые Кармелиты -
религиозный орден, его члены ходили "разутыми", то есть в легких сандалях и
без чулок. Один из четырех нищенствующих орденов). Он остановился у дворца
Эгийон, обратился к некому Жюссаку, стоявшему у двери, и добрых четверть
часа беседовал с ним. Когда он к нему подошел, я подумал, они сейчас
обнимутся, что они были лучшими друзьями на свете, в чем я разубедился,
когда, проходя мимо, повернул голову, посмотреть, не последует ли за мной
Портос, и увидел Жюссака, говорившего с жаром, как весьма недовольный
человек. Я пристроился у двери Голгофы, религиозного дома, находившегося
поблизости; там я ожидал моего человека, как я видел, отвечавшего в том же
тоне; они даже оба вышли на середину улицы, чтобы Швейцарец дворца Эгийон не
подслушал, о чем они говорили. Я увидел со своего поста, как Портос
указывает на меня, это обеспокоило меня еще больше, я ведь вовсе не знал,
что все это означает.
/Честь стать четвертым./ Наконец Портос, после долгого разговора,
подошел ко мне и рассказал, как здорово он поспорил ради любви ко мне;
теперь они должны будут драться через час, трое на трое, на Пре-о-Клер в
конце Предместья Сен-Жермен; и, решившись, ничего мне не говоря, принять
меня в свою партию, он убеждал этого человека найти четвертого, чтобы я смог