"Ильдико фон Кюрти. Сердечный трепет" - читать интересную книгу автора

тишину.

В подтверждение моего тезиса могу еще рассказать о наглости двух типов,
свидетелей Иеговы, которые в течение целого года каждый вторник, по вечерам,
выстаивали у меня под дверью и пытались поведать мне что-то о рае, но из-за
них в передней совсем не оставалось места. Мне приходилось их выгонять,
каждый вторник, около 19.30. И вот уже шесть недель они не приходят, и я
подумываю, не послать ли мне в их журнал "Сторожевая башня" объявление о
розыске? Уверена, мой Филипп почувствует что-то подобное, не слыша своего
ласкательного прозвища. Однако предполагать это довольно-таки наивно.

Самое мое плохое качество: наивность. И хотя я стараюсь, изжить такие
въевшиеся черты характера чертовски трудно. Я злюсь на себя из-за этого, но
меня действительно легко провести. Я всегда считаю, что мне говорят только
правду. И до сих пор верю в преданность - не в свою, разумеется, но это уже
другая тема. Никогда не пересчитываю мелочь и верю каждому, кто говорит, что
еще не встречал в своей жизни такую очаровательную женщину, как я.

Подобное сочетание фатальных черт характера иногда неблагоприятно
сказывалось на моей жизни. Например, четыре месяца я угробила на одного типа
с усиками: разговорившись со мной на улице, он пригласил меня, тогда нежную
семнадцатилетнюю, на кастинг моделей.

"Тебе, наверное, постоянно это предлагают", - говорил он. А я таращила
на него свои наивные глазки и хмыкала: "Гм-гм". Потому что еще никто никогда
ничего похожего мне не предлагал. Я убрала со лба волосы небрежным жестом
модели и скучающим тоном протянула: "Ах, не знаю..."

Что я должна была сказать? В тот же вечер я переспала с усатиком, а на
следующий день распрощалась с моим супермилым первым другом. Он учился на
класс старше меня, сейчас он детский врач в Мюнхене. Зигги! Если ты это
читаешь: прости меня!

Моделью я не стала. Подлец, вкравшийся ко мне в доверие, оказался
торговцем машинами, пил воду из банок, носил синтетические трусы и говорил
что-то вроде: "Когда я снимаю брюки, ты, наверное, думаешь, что это
пожарники забыли здесь свой шланг".

Стыдно, что мне понадобилось так много времени, чтобы раскусить этого
негодяя. Кстати: через четыре месяца он меня бросил. Наверное, из-за модели.

Наивность и неспособность к жестким поступкам стоили мне следующих двух
с половиной лет жизни. Это было время, проведенное с Хонкой. Собственно
говоря, его звали Рюдигер, но поскольку он был до невозможности привязчив,
благовоспитан и безобиден, его еще в школе окрестили в честь знаменитого
серийного убийцы.

"Мое прозвище - самое плохое, что во мне есть" - так он сказал,
представившись: "Хонка". Знала бы я, что он это серьезно, я никогда бы с ним
всерьез не связалась. Но наша встреча была предопределена судьбой: его