"Олег Курылев. Убить фюрера " - читать интересную книгу автора

лишних крон.
Во внутреннем кармане его френча лежали документы на имя Августа
Максимилиана Флейтера, удостоверение сотрудника Берлинского исторического
музея и билет на поезд, следующий из столицы австро-венгерской Чехии в
столицу Второго рейха. Документами и деньгами (разумеется, поддельными) его
снабдили в родном институте, а вот билет Савва Каратаев купил уже здесь, в
Праге, полтора часа назад.
Ни в какую библиотеку он, конечно, не ходил, а сразу же по прибытии
отправился на вокзал и взял билет до Берлина. Так как до отправления его
поезда оставалось еще несколько часов, он решил побродить по городу. Еще на
вокзале Савва первым делом удостоверился, что сегодня воскресенье, десятое
декабря 1911 года.
Пока все в порядке, размышлял Каратаев, шагая обратно по Карловой
улице, разглядывая дома, вывески и редких прохожих. Он прекрасно перенес
"реинкарнацию", как в шутку окрестили в их институте процедуру перехода в
прошлое, быстро сориентировался и психологически был вполне подготовлен
принять факт утраты своего мира и времени в обмен на мир и эпоху начала
двадцатого века. Чем прозябать там, он лучше рискнет и начнет все сначала
здесь. Плевать, что здесь ему не дожить до первых телевизоров и компьютеров,
что телефоны тут похожи на деревянную шарманку с заводной ручкой, а
самолеты - на большие детские воздушные змеи с трещоткой. Все это можно
пережить. Ведь люди в сущности те же. Немного больше предрассудков, немного
меньше знаний. Зато теперь он современник Эйнштейна, Рахманинова, Ленина
(кстати, где он сейчас?). Где-то бродит по венским музеям никому еще не
известный и тихий Адольф Гитлер. Лишь недавно Россия простилась со Львом
Толстым, а "Титаник", спущенный на воду полгода назад, еще только
достраивается, превращаясь в плавучий дворец.
Конечно, как ни настраивай себя на мажорный лад, а избежать симптомов
ностальгии, этой национальной болезни его соотечественников, по-видимому, не
удастся. Ведь он не только навсегда покинул родину - он добровольно и
безвозвратно ушел из своего времени. Подверг себя самому изощренному
остракизму, настоящей реинкарнации. Много ли было таких безумцев? Пожалуй,
не очень.

Через два часа, сидя в мягком пульмановском вагоне, Савва обдумывал
план своих дальнейших действий.
Итак, что мы имеем. Начало двадцатого века. Тихая и благополучная,
почти сплошь монархическая Европа, наслаждающаяся прогрессом и всеобщим
законопослушанием. Какие-то там события в России, проигранная ими восточная
кампания, недавняя русская смута и баррикады - все это касается Европы столь
незначительно, что лишь скупо описывается далеко не на первых полосах
столичных газет. Главное, что в цивилизованной части континента достигнуты
баланс сил и стабильность. Агадирский конфликт успешно преодолен, подписаны
долгосрочные договоры, сочинены умные конвенции, даны взаимные заверения. И
такое состояние продлится еще несколько лет, после чего прекрасный механизм
международных отношений Старого Света совершенно неожиданно заклинит... Но
об этом пока рано.
Савва достал из бокового кармана своего френча футляр для очков.
Обычный с виду, местами потертый продолговатый футляр, обтянутый тонкой
шагреневой кожей зеленоватого оттенка. Заперев дверь купе изнутри, он