"Александр Кушталов. Дело об обойных маньяках " - читать интересную книгу автора

предисловие. И там между прочим этак написано, что один из героев, Фома
Григорьевич, дьячок диканьской церкви, убирая в пазуху свой носовой платок
после надлежащего использования, перед этим "по обыкновению сложил его в
двенадцатую долю". Вы можете себе это представить? Каким идиотом или педантом
нужно быть, чтобы складывать свой носовой платок "в двенадцатую долю"? Как я,
например, складываю? Пополам и еще раз пополам. Ну, если платок очень большой,
- то еще раз пополам. Итого в восьмую часть. А у Гоголя - черт его знает что
получается! "В двенадцатую долю"! Еще бы он написал "в одиннадцатую"!
- И что за ерундовина вас беспокоит, Александр! Здесь наметилось такое
интересное расследование, а вы о каком-то там платке. Это же очень просто!
Платок складывается сначала втрое, а потом еще два раза пополам.
- Да я это-то понимаю! Мне непонятен механический идиотизм этих действий.
Ведь сложить платок "втрое" на весу довольно сложно, для этого его нужно
обстоятельно разложить где-нибудь на столе и аккуратно загибать по трети с
разных сторон! Нет, Гоголь для меня непостижим, потому что он насквозь
иррационален. И зачем он приплел сюда этот платок? А перед этим что он
вытворял!
- Кто? Фома Григорьевич?
- Гоголь! Фому Григорьевича, например, он одел в балахон из тонкого сукна
цвета "застуженного картофельного киселя"! Вы можете себе вообразить этот
дикий цвет? А? Какую фантазию надо иметь, чтобы таким образом описывать
обыкновенный серый цвет?

4. Начало расследования.

На следующий день Холмский после обеда ознакомился с присланными нарочным
материалами дела Соколова и предложил мне прогуляться в историческом районе
Москвы. Решили поехать туда на общественном транспорте: Холмский не любил
динамичный образ жизни и своим автомобилем пользовался только в крайних
случаях.

- Быстрая жизнь подобна пище быстрого приготовления или скорочтению книг
по диагонали, - витийствовал он, пока мы неспешно поднимались к троллейбусной
остановке. - В них потеряно весьма существенное: наслаждение от проживаемой
жизни. Из картины жизни исчезают запахи, а цвета превращаются в цветные пятна.
От книги же в лучшем случае остается только то, что напечатано на страничке с
заголовком "Содержание".

Когда мы сели в троллейбус, мне пришла в голову забавная идея. Напротив
нас по небольшой диагонали, лицом к нам, усаживалась занятная пара - невысокий
мужчина, в летах, и слегка уже погрузневшая под годами, но все еще
привлекательная женщина. Они начали живо о чем-то переговариваться между
собой, но до нас долетали только отдельные редкие слова, приглушенные общим
дорожным шумом.

- Вот хороший случай проверить вашу теорию наблюдательности и умения
делать выводы, Александр. Что вы можете сказать, например, о той паре, которая
сидит к нам лицом - я кивнул на описанную мною пару.
- Немного, - невозмутимо начал говорить Холмский. - Пиджак, белая рубашка,
галстук - изобличают в нем начальника средней руки еще советских времен.