"Астольф Де Кюстин. Россия в 1839 году (текст не вычитан)" - читать интересную книгу автора

исчезает. Подняв бумаги, господин де Сегюр посылает своих слуг вдогонку за тем,
кто их принес, но безуспешно.
В связке бумаг господин де Сегюр обнаружил проект Пильниц-кой
декларации, списанный слово в слово прямо в кабинете короля прусского: вот
каким образом благодаря помощи людей, тайно сочувствующих новым идеям,
французы получили первые сведения об этом документе, вскоре получившем
всемирную известность.
Обстоятельства, против которых бессильны и таланты и воля человеческие,
вынудили моего отца отказаться от новых попыток переубедить прусский кабинет,
однако, несмотря на эту неудачу, он снискал уважение и даже дружеское
расположение всех тех особ, с которыми ему пришлось иметь дело, не исключая
короля и его министров, чем вознаградил себя за неуспех своей политической
миссии.
Берлинцы до сих пор помнят безупречный такт, с которым мой отец выходил
из сложных положений, подстерегавших его в столице Пруссии. Прибыв к
прусскому двору в качестве посла тогдашнего французского правительства, он
встретил в Берлине свою тещу, госпожу де Сабран, бежавшую сюда от
преследований этого самого правительства. В ту пору политика входила в каждый
дом, и не только народы, но даже семьи страдали от распрей и разноречий.
Когда батюшка собрался возвратиться во Францию, дабы дать отчет о своих
переговорах, теща его, прибегнув к помощи всех берлинских друзей, попыталась
воспрепятствовать исполнению этого намерения. Некий господин Калкреут,
племянник прославленного соратника принца Генриха Прусского, едва ли не на
коленях умолял молодого Кюстина не покидать Берлина или, по крайней мере,
дождаться в эмиграции того часа, когда он сможет снова служить своему
отечеству. Он предсказал моему отцу все, что сулит ему возвращение на родину.
События ю августа потрясли Европу. Людовик XVI томился в заключении,
повсюду царил хаос; ежедневно новые ораторы поднимались на трибуну, и каждый
опровергал все сказанное его предшественниками; внутри Франции, равно как и за
ее пределами, анархия освобождала людей, состоявших на службе у французского
29


Астольф де Кюстин
Россия в 1839 "Viy
правительства, от всяких обязательств. Правительство это, объясняли моему отцу,
не умеет ни справиться с собственным народом, ни снискать почтение соседей, ни
уважать свои собственные решения;
одним словом, доброжелатели всеми возможными средствами пытались внушить
моему отцу, что его верность людям, стоящим во главе французского
государства,-- героизм, достойный не столько восхищения, сколько осуждения.
Но батюшка остался глух к их уговорам; он ни в чем не желал погрешить
против совести и вел себя так, как приказывал старинный девиз нашего рода:
"Исполни свой долг, а там -- будь что будет".
"Меня послало сюда это правительство, -- отвечал он друзьям, -- я обязан
возвратиться и дать отчет в том, что сделал, тем, кто меня послал; это мой долг".
Итак, мой отец, этот безвестный Регул, рожденный в стране, где вчерашний
героизм затмевают сегодняшняя слава и завтрашнее тщеславие, со спокойной
душой отправился во Францию, где его ждал эшафот.
На родине дела обстояли так ужасно, что, отложив в сторону попечение о