"Генри Каттнер. Механическое эго" - читать интересную книгу автора

чувствовал себя в таком случае?
Он на мгновение вспомнил нейроны, чьи глаза-бусинки, чудилось ему,
выглядывали из его собственных глаз и заглядывали в них. Но было ли это на
самом деле? Каким бы ярким ни казалось воспоминание, возможно, это была
только иллюзия. Напрашивающийся ответ был изумительно прост и ужасно
логичен. ЭНИАК Гамма Девяносто Третий объяснил ему - правда, несколько
смутно, - в чем заключался его экологический эксперимент. Мартин просто
получил оптимальную рефлекторную схему своего удачливого прототипа,
человека, который наиболее полно подчинил себе свою среду. И ЭНИАК назвал
ему имя этого человека, правда среди путаных ссылок на другие прототипы,
вроде Ивана (какого?) и безыменного уйгура.
Прототипом Мартина был Дизраэли, граф Биконсфилд. Мартин живо
вспомнил Джорджа Арлисса в этой роли. Умный, наглый, эксцентричный и в
манере одеваться, и в манере держаться, пылкий, вкрадчивый, волевой, с
плодовитым воображением...
- Нет, нет, нет, - сказала Диди с невозмутимым раздражением. -
Осторожнее, Ник. Сядьте, пожалуйста, в другое кресло. На это я положила
ноги.
- Т-т-т-т, - сказал Рауль Сен-Сир, выпячивая толстые губы и огромным
пальцем указывая на скромный стул у стены. - Садитесь позади меня, Мартин.
Да садитесь же, чтобы не мешать нам. И смотрите внимательно. Смотрите, как
я творю великое из вашей дурацкой пьески. Особенно заметьте, как
замечательно я завершаю соло пятью нарастающими падениями в воду. Ритм -
это все, - закончил он. - А теперь - ни звука.
Для человека, родившегося в крохотной балканской стране Миксо-Лидии,
Рауль Сен-Сир сделал в Голливуде поистине блистательную карьеру. В тысяча
девятьсот тридцать девятом году Сен-Сир, напуганный приближением войны,
эмигрировал в Америку, забрав с собой катушки снятого им миксо-лидийского
фильма, название которого можно перевести примерно так: "Поры на
крестьянском носу".
Благодаря этому фильму, он заслужил репутацию великого кинорежиссера,
хотя на самом деле неподражаемые световые эффекты в "Порах" объяснялись
бедностью, а актеры показали игру, неведомую в анналах киноистории, лишь
потому, что были вдребезги пьяны. Однако критики сравнивали "Поры" с
балетом и рьяно восхваляли красоту героини, ныне известной миру как Диди
Флеминг.
Диди была столь невообразимо хороша, что по закону компенсации не
могла не оказаться невообразимо глупой. И человек, рассуждавший так, не
обманывался. Нейроны Диди не знали ничего. Ей доводилось слышать об
эмоциях, и свирепый Сен-Сир умел заставить ее изобразить кое-какие из них,
однако все другие режиссеры теряли рассудок, пытаясь преодолеть
семантическую стену, за которой покоился разум Диди - тихое зеркальное
озеро дюйма в три глубиной. Сен-Сир просто рычал на нее. Этот
бесхитростный первобытный подход был, по-видимому, единственным, который
понимала прославленная звезда "Вершины".
Сен-Сир, властелин прекрасной безмозглой Диди, быстро очутился в
высших сферах Голливуда. Он, без сомнения, был талантлив и одну картину
мог бы сделать превосходно. Но этот шедевр он отснял двадцать с лишним раз
- постоянно с Диди в главной роли и постоянно совершенствуя свой
феодальный метод режиссуры. А когда кто-нибудь пытался возражать, Сен-Сиру