"Генри Каттнер, Кэтрин Л. Мур. Истории о Хогбенах" - читать интересную книгу автора

хлопотные времена даже для нас, Хогбенов.
Енси-то типичный мерзавец. Вообще вся семейка Тарбеллов не сахар, но
Енси даже родню довел до белого каления. Он живет в однокомнатной хибарке на
задворках у Тарбеллов и никого к себе не подпускает, разве только позволит
всунуть продукты в полукруглую дырку, выпиленную в двери.
Лет десять назад делали новое межевание, что ли, и вышло так, что из-за
какой-то юридической заковыки Енси должен был заново подтвердить свои права
на землю. Для этого ему надо было прожить на своем участке с год. Примерно в
те же дни он поругался с женой, выехал за пределы участка и сказал, что,
дескать, пусть земля достается государству, пропади все пропадом, зато он
проучит всю семью. Он знал, что жена пропускает иногда рюмочку-другую на
деньги, вырученные от продажи репы, и трясется, как бы государство не отняло
землицу.
Оказалось, эта земля вообще никому не нужна. Она вся в буграх и
завалена камнями, но жена Енси страшно переживала и упрашивала мужа
вернуться, а ему характер не позволял.
В хибарке Енси Тарбелл обходился без элементарных удобств, но он ведь
тупица и к тому же пакостник. Вскорости миссис Тарбелл померла: она кидалась
камнями в хибарку из-за бугра, а один камень ударил в бугор и рикошетом
попал ей в голову. Остались восемь Тарбеллов - сыновей да сам Енси. Но и
тогда Енси с места не сдвинулся.
Может, там бы он и жил, пока не превратился бы в мощи и не вознесся на
небо, но только его сыновья затеяли с нами склоку. Мы долго терпели - ведь
они не могли нам повредить. Но вот гостивший у нас дядя Лес разнервничался и
заявил, что устал перепелом взлетать под небеса всякий раз, как в кустах
хлопнет ружье. Шкура-то у него после ран быстро заживает, но он уверял, что
страдает головокружениями оттого, что на высоте двух-трех миль воздух
разреженный.
Так или иначе травля все продолжалась, и никто из нас от нее не
страдал, что особенно бесило восьмерых братьев Тарбеллов. И однажды на ночь
глядя они гурьбой вломились в наш дом с оружием в руках. А нам скандалы были
ни к чему.
Дядя Лем - он близнец дяди Леса, но только родился намного позже -
давно впал в зимнюю спячку где-то в дупле, так что его все это не касалось.
Но вот малыша, дай ему бог здоровья, стало трудновато таскать взад-вперед,
ведь ему уже исполнилось четыреста лет и он для своего возраста довольно
крупный ребенок - пудов восемь будет.
Мы все могли попрятаться или уйти на время в долину, в Пайпервилл, но
ведь в мезонине у нас дедуля, да и к прохвессору, которого держим в бутылке,
я привязался. Не хотелось его оставлять - ведь в суматохе бутылка чего
доброго, разобьется, если восьмеро братьев Тарбеллов налижутся как следует.
Прохвессор славный, хоть в голове у него винтика не хватает. Все
твердит, что мы мутанты (ну и словечко!), и треплет языком про каких-то
своих знакомых, которых называет хромосомами. Они как будто попали, по
словам прохвессора, под жесткое излучение и народили потомков, не то
доминантную мутацию, не то Хогбенов, но я вечно это путаю с заговором
круглоголовых - было такое у нас в старом свете. Ясное дело, не в настоящем
старом свете, тот давно затонул.
И вот, раз уж дедуля велел нам молчать в тряпочку, мы дожидались, пока
восьмеро братьев Тарбеллов высадят дверь, а потом все сделались невидимыми,