"Генри Каттнер, Кэтрин Л.Мур. Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности" - читать интересную книгу автора

установил ружье на сцене, дулом к публике, шериф снова вытащил пистолет,
велел всем замолчать и обещал, что сейчас у всех зубная боль пройдет.
Я папулю, ясное дело, не видел, но знал, что он на сцене. С ружьем
творилось что-то немыслимое. Никто не замечал, кроме меня, но я-то следил
внимательно. Папуля, - конечно, невидимый - вносил кое-какие поправки. Я ему
все объяснил, но он и сам не хуже меня понимал, что к чему. И вот он
скоренько наладил ружье как надо.
А что потом было - конец света. Гэлбрейт прицелился, спустил курок, из
ружья вылетели кольца света - на этот раз желтые. Я попросил папулю выбрать
такую дальность, чтобы за пределами мэрии никого не задело. Но внутри...
Что ж, зубная-то боль у них прошла. Ведь не может человек страдать от
золотой пломбы, если никакой пломбы у него и в помине нет.
Теперь ружье было налажено так, что действовало на все неживое.
Дальность папуля выбрал точка в точку. Вмиг исчезли стулья и часть люстры.
Публика сбилась в кучу, поэтому ей худо пришлось. У колченогого Джеффа
пропала не только деревянная нога, но и стеклянный глаз. У кого были
вставные зубы, ни одного не осталось. Многих словно наголо обрили.
И платья ни на ком я не видел. Ботинки ведь неживые, как и брюки,
рубашки, юбки. В два счета все в зале оказались в чем мать родила. Но это
уже пустяк, зубы-то у них перестали болеть, верно?
Часом позже мы сидели дома - все, кроме дяди Леса, - как вдруг
открывается дверь и входит дядя Лес, а за ним, шатаясь, - прохвессор. Вид у
Гэлбрейта был самый жалкий. Он опустился на пол, тяжело, с хрипом, дыша и
тревожно поглядывая на дверь.
- Занятная история, - сказал дядя Лес. - Лечу это я над окраиной
городка и вдруг вижу: бежит прохвессор, а за ним - целая толпа, и все
замотаны в простыни. Вот я его и прихватил. Доставил сюда, как ему хотелось.
И мне подмигнул.
- О-о-о-х! - простонал Гэлбрейт. - А-а-а-х! Они сюда идут?
Мамуля подошла к двери.
- Вон сколько факелов лезут в гору, - сообщила она. - Не к добру это.
Прохвессор свирепо глянул на меня.
- Ты говорил, что можешь меня спрятать! Так вот, теперь прячь! Все
из-за тебя!
- Чушь, - говорю.
- Прячь, иначе пожалеешь! - завизжал Гэлбрейт. - Я... я вызову сюда
комиссию.
- Ну, вот что, - сказал я. - Если мы вас укроем, обещаете забыть о
комиссии и оставить нас в покое?
Прохвессор пообещал.
- Минуточку, - сказал я и поднялся в мезонин к дедуле. Он не спал.
- Как, дедуля? - спросил я.
С секунду он прислушивался к крошке Сэму.
- Прохвост лукавит, - сказал он вскоре. - Желает всенепременно вызвать
ту шелудивую комиссию, вопреки всем своим посулам.
- Может, не стоит его прятать?
- Нет, отчего же, - сказал дедуля. - Хогбены дали слово - больше не
убивать. А укрыть беглеца от преследователей - право же, дело благое.
Может быть, он подмигнул. Дедулю не разберешь. Я спустился по лестнице.
Гэлбрейт стоял у двери - смотрел, как в гору взбираются факелы.