"Сергей Кутолин. Божественные бомжатники" - читать интересную книгу автора

доказательства. Они у тебя есть?
Хруст. А мои доказательства за дверью стоят. Это одно. А другое
(бросается к Творцу и вытаскивает из заднего кармана его джинсов две
стодолларовые бумажки, потрясает ими). Вот и другие мои доказательства.
Квашенная. О! И после этого ему слабо не пить паленую водяру и не жрать
со всеми вами (обращается к Прорицателю и Крутому) соленые огурцы с помойки.
А ты, дурак, Крутой. Небось, таких денег в своем инженерном деле не
зарабатывал?
Крутой. Не зарабатывал, но Творцу верю. А ты, Хруст, деньги эти ему не
подсунул случайно, ведь вор - то ты классный.
Входят Алешка и Кривонос.
Хруст. Ну, Алешенька -Малешенька, дружок, поведай миру, что слышал, что
видел своими глазками.
Алешка. Вот гадом буду. Мастер дядьке обо все рассказал, когда под
турахом беседовал. Рассказал, видно от радости, что схлопотал такие деньги и
теперь свои афганские члены золотой ниткой штопать будет для омоложения. Ему
их, правда, не в Афганистане повредили, как это ему мой дядька напомнил, а
когда он со своими дружками афганцев на кладбище поминал, а там их кто - то
их всех вместе и рванул. Вот Мастер и покорежился. Но потом они уже сами со
всеми этими противниками и разобрались.
Кривонос. В газетах об этом глухо, правда, писали, но по телевиденью
результаты этой разборки показывали. Уйма народа погибла. А про Хруста
сказать, что он карманными фокусами горазд, заниматься не могу. Не могу как
специалист. Перо в бок выставить, по морде наковырять, то он очень даже
может, способный вор. А вот, чтобы карты передернуть, да из кармана сходу
пару сотен баков вытащить, это уже ему не под силу. Так что, Творец, колись,
винись, а мы как бомжатники решат, так с тобой и поступим. Хотя, если по
правде, то есть по нашим воровским законам, то здесь с тобой все ясно.
Квашенная. Всех жалко. И воров жалко, и не воров, что жизнь свою,
проживая на помойке, на этом гноище гноят, тоже жалко. Жалко и Михал
Иваныча, что не за хрен собачий рано с жизнью расстался, хотя и не жаловал
нас добром покойник, жалко и Склона, что на путь совершенных гадостей
пустился, и Мастера, и Творца тоже жалко. Жалко всякую животину, что
избивают, а травинку вырывают. И жалость эта глубоко в наших сердцах скрыта,
ее никому не видно, а потому как я сама трезвая, а мужики наши в подпитии,
то и плюньте на них, и не делайте Творцу ничего плохого. В подлости человека
тоже, иногда, нужно отпускать. Пусть кается. Если раскается, то и зачтется
ему.
Прорицатель. И лучше сказать нельзя. И любой защитник лучше не скажет и
речь свою культурную на дело освобождения человека не обратит. Ребятушки, да
простите его Бога ради, а мы его, хотя и судим, как и вы, но уже простили.
Настя. Ишь, слезливые нашлись. А меня всем скопом хаяли. И только
Склон, царство ему небесное, как так по человечески обошелся.
Крутой. Ничего себе, по человечески! Да он же, Склон, всю эту кашу с
заначкой нашей, общаком и заварил. Ты умом, тронутая, Настюха! Ты уже это
забыла.
Настя. Вы как хотите, но Склон меня из клетки вытащил, вытащил, вытащил
(рыдает).
Кривонос. Умом бабу не понять.
Квашенная. Так ты сердцем, сердцем чувствуй. Сердце не продаст. В нем и