"Сергей Кутолин. Хроника частной жизни" - читать интересную книгу автора

не поместили в одиночку и притом таким образом,что запахи проникали в его
камеру,когда разносчики доставляли "усилен-ные" пайки наиболее глубоко
"расколовшимся" заключен-ным.Именно поэто-му,видимо,охранник,подавая ему по
утрам фунт хлеба плюс кипяток,распространялся с большим уваже-нием о
содержании "усиленных пайков:" 3 фунта белого хлеба в неделю,треть фунта
масла,полфунта сыра и плюс полфунта колбасы!За послушание и
исполнительность!"-добавлял он. "А,кроме того,-"со смаком продолжалось
им,-"разрешается самим покупать себе соль,чай,сельдь, коробку шпрот,чайную и
копченую московскую колбасу".В такие дни дух гастрономи-ческих видений будил
в нем воспоминания не только о золо-тистых щах без единого дымка над
тарелкой,когда деревянная ложка почти сама останавливалась вертикально в
тарелке щей. В такие дни дух ароматной мадеры доходил до его сознания и
будил утраченные вкусы. Иногда,ему вспоминались смешан-ные мясные со
стерлядью пельмени в красном шампанском. Но, иногда, какие-то внутриродовые
воспоминания приводили его в экстаз от видения пожирания антилоп с рогами,
баранов, сварен-ных в сладком вине,плавающих кусков жира в желтом шаф-ране;
корзины с цветами и чаши вина,сосуды с охлаж-денной водой, арбузы и
лимоны,поедаемые вместе с корками.И все это покрывалось одновременно громким
чавканьем,шумом речей, испарением дыханий,чистым звоном серебряных блюд. Так
приходило ощущение безумности третьего круга.А он еще жил...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Суд идет...И суд появился в лице трех членов коллегии и ограниченного
числа свидетелй-подследственных и осуждае-мых самой же тройкой лиц,
умостившихся за судейским сто-лом в хмуром и молчаливом сидении.Зачитывается
смысл об-винения.И все хором или поодиночке,желая освобождения сво-его от
длительных мучений или надеясь на скорое освобож-дение как результат оговора
и самих себя, и окружающих по-дельников,с которыми-то и встречались,возможно
мимохо-дом,с сиянием глаз,выражающих животную надежду,все хором или
поодиночке валили все на него,на него,у которого пле-мянник действительно
был,служил в 18-лет от роду то ли фли-гель-адьютантом,то ли офицером на
побегушках у генерала Пепеляева...Прокурор требовал расстрела.Прокурор
получил требуемый расстрел. Метафорический язык прокурора был громок,
трескуч и безоговорочно груб.Это был просто скот-ский язык,оправляемый в
термины революционного самовос-хваления.Психологическая сторона языка
сводилась к требова-нию раскаяния и незамедлительного барахтанья в пыли
право-судия. Трансцендентальная, т.е. непознаваемая, сторона проку-рорских
междометий просто свидетельствовала об элементар-ном отсутствии культуры
речи,загибаемой с присвистом, чав-каньем широкой,глубоковыдающейся вперед по
отношению к остальной части лица челюстью и плямканьем губ, растя-гивающихся
то в тонкую нитку,то свертывающихся в червеоб-разный жгут.От этого лицо
прокурора напоминало героев картин Гойи во время торжественного шествия сил
инкви-зиции к месту сожжения.Вследствие отсутствия честности в помещении
суда присутствовала только бесприютная тоска безнадежности и
уныния,перебиваемая бодрыми взлягишами голосов подследственных в
революционном экстазе валящих все вины на Ивана.Отчего чувство оплеванности
разверты-валось над головами всех осужденных и худое безраличие сеяло семена
гнева в еще ненародившейся жизни будущего.
Плуты,скупцы и расточители как бы образно уже входили в плоть