"Генри Каттнер. "Хотя держит нос налево"" - читать интересную книгу автора

в колею вздорного ритма.
"Verdammt[6]! Я не позволю... Количество жителей деревни:
тридцать семей... а случаем не сорок? Да, сорок. Мужчины, женщины, дети,
семьи, как правило, малочисленные. Левантинца тут днем с огнем не сыщешь. Не
говоря уже о леваках. Левантинец. Леваки. Почему он не переносит леваков?
Вздор! Неужели так важно, что какой-то несуществующий, гипотетический
левантинец не переносит леваков, даже если держит нос налево...
ЛЕВОЙ
ЛЕВОЙ
ЛЕВАНтинец с РЕВОЛЬвером..."
- Дьявол! - не выдержал Эггерт и в ярости посмотрел на часы. - Я уже
давно должен был закончить этот рапорт. "С револьвером"! Тьфу!
Он еще раз склонился над столом, обещая себе не думать о...
Но то, о чем он не должен был думать, упрямо, как назойливая мышь,
скреблось в уголках его души. Каждый раз, когда он вспоминал об этом, ему
удавалось прогнать из головы этот вздор. К сожалению, он начал муштровать
собственное подсознание: "Не думать об этом. Забыть".
"Что забыть?" - автоматически спрашивало подсознание.
"Хотя держит нос НАЛЕво..."
"Ага!" - говорило подсознание.
Патруль не проявлял особого усердия и рвения, солдаты не могли как
следует сосредоточиться на задании. Харбен выкрикивал приказы, пот тек у
него под мундиром, жесткая ткань царапала, он чувствовал на себе недобрые
выжидающие взгляды поляков. Именно это было самым худшим для солдата
оккупационной армии - чувство того, что побежденные чего-то ждут. Ну что
ж...
- Обыскать! - распорядился Харбен. - Двойками. И тщательно.
Солдаты старались. Они расхаживали по деревне взад и вперед под
затверженный назойливый ритм, шевеля при этом губами. Это, конечно, ничему
не вредило. Единственный инцидент произошел на чердаке, где двое солдат
проводили обыск. Харбен заглянул туда на предмет проверки и не поверил
собственным глазам: один из солдат, открыв ветхий буфет, спокойно посмотрел
на заржавевший карабин, что там стоял, и закрыл дверцу. На мгновение Харбен
потерял дар речи. Солдат же как ни в чем не бывало продолжал обыск.
- Смирно! - рявкнул Харбен.
Стукнули каблуки.
- Фогель, я все видел!
- Да, господин капитан... - Широкое лицо Фогеля выражало искреннее
удивление.
- Мы ищем оружие. Может, поляки заплатили тебе, чтобы ты не замечал
его?
Фогель покраснел.
- Никак нет, господин капитан.
Харбен открыл буфет и вынул ржавый древний карабин. Как оружие он явно
никуда не годился, но его все равно следовало конфисковать. У Фогеля отвисла
челюсть.
- Ну?
- Я... я его не видел, господин капитан.
Харбен засопел от злости.
- Я тебе не идиот, Фогель! Я следил за тобой и видел, как ты смотрел