"Генри Каттнер. Лучшее время года" - читать интересную книгу автора

в кулак. - Ты только не волнуйся. Уверяю тебя, госпожа
Холлайа знает, что делает. Разве ты не хочешь, чтобы они
съехали?
- Конечно, хочу. Но не хочу, чтобы дом взлетел на воздух
или...
Госпожа Холлайа снисходительно засмеялась своим грудным
смехом:
- Что вы, мистер Вильсон, мы действуем куда тоньше. К
тому же не забывайте, этот дом нужен нам самим. Так
поторопитесь, дорогая моя!
Сью кивнула и быстро скользнула в дом мимо Оливера. Он
оказался в меньшинстве, и ему поневоле пришлось уступить.
Пока они ждали, молодой человек по имени Хара любовался
видом, рассеянно постукивая ногой о ступеньку. День был
погожий, как и весь этот месяц, - прозрачно-золотой, полный
мягкой прохлады, которая медлила уходить, словно для того,
чтобы люди еще острее прочувствовали разницу между весной и
наступающим летом. Он поглядывал по сторонам с
самодовольством человека, который по достоинству оценил
возведенные специально для него декорации. Он даже взглянул
на небо, когда в высоте послышалось далекое гудение моторов,
и проводил глазами трансконтинентальный лайнер, едва
заметный в золотистом солнечном мареве.
- Занятно, - пробормотал он с удовлетворением.
Вернулась Сью и, взяв Оливера под руку, возбужденно сжала
его локоть.
- Готово, - сказала она. - Сколько теперь ждать, госпожа
Холлайа?
- Это, дорогая моя, зависит от обстоятельств. Но не
очень долго. А сейчас, мистер Вильсон, мне бы хотелось
кое-что сказать вам лично. Вы ведь здесь живете, не так ли?
Если вы дорожите собственным покоем, последуйте моему совету
и...
Откуда-то из глубины дома донеслось хлопанье двери и
переливы мелодии, которую выводил без слов высокий чистый
голос. Затем послышались шаги на лестнице и единственная
строчка какой-то песни: "Как сладко нам вдвоем..."
Хара вздрогнул, едва не выронив красный кожаный футляр.
- Клеф, - прошептал он. - А может быть, и Клайа. Я
знаю, они обе только что возвратились из Кентербери. Но я
думал...
- Ш-ш-ш! - Лицо госпожи Холлайа изменило выражение, и
теперь на нем нельзя было прочитать ничего, кроме
властности, лишь в трепете ноздрей угадывалось торжество.
Она вся подобралась и повернулась к дверям своим
внушительным фасадом.

На Клеф было мягкое пуховое платье, которое Оливер уже
видел, только на этот раз не белого, а чистого
светло-голубого цвета, который придавал ее загару