"Генри Каттнер. Ночная схватка" - читать интересную книгу автора

солдатам приходилось постоянно рисковать жизнью, они предпочитали свободную
любовь. Скотт и Джина состояли в подобном союзе уже пять лет. Они никогда не
ставили друг другу никаких условий. Никто не ждал верности от Вольного
Легионера. Они были настолько скованы железной дисциплиной, что когда
наступали короткие передышки между боями, то пускались во все тяжкие.
Эйлин была для Скотта ключом к дверям Цитадели, вратам в мир, к
которому он не принадлежал и которого никогда не мог понять до конца.

II

Скотт открыл для себя такие тонкости, о которых даже не подозревал.
Эйлин стремилась получить от любого проявления жизни максимум наслаждения и
старалась достичь этого даже в мелочах. К примеру, оказалось, что крепкий и
приторный коктейль "Лунный Цветок" можно сделать гораздо приятнее, если
цедить его через подслащенный ломтик лимона, зажатый в зубах. Обычно Скотт
предпочитал двойное виски и, как любому обычному солдату, ему нравились
горячительные напитки, которые он называл гидропоническими. Однако коктейли,
предлагаемые ему Эйлин, ни в чем не уступали терпкому, жгучему двойному
виски цвета янтаря. В ту ночь Эйлин научила его разным фокусам. Спиртное
чередовалось с веселящим газом, бешеные скорости аттракционов Луна-парка, от
которых захватывало дух, обостряли чувственное восприятие и щекотали нервы.
Эйлин была неистощима на тонкие, изысканные причуды. Она не походила на
обычных девушек из подводных городов, называя себя побегом, случайным,
бесполезным цветком на мощной лозе, которая давала обществу ученых,
изобретателей, социополитиков. Эйлин, так же как и Скотт, была обречена на
гибель. Обитатели подводных метрополий служили Минерве, Скотт - Марсу, а
Эйлин - Афродите, но не только как богине любви, но и как покровительнице
радости и искусств. Между Скоттом и Эйлин существовала такая же разница, как
между Вагнером с его мощными аккордами и мелодичными арпеджио Штрауса. В
глубине души у обоих затаилась горечь и щемящая печаль, но они редко это
осознавали. Их роднило чувство подсознательной безысходности.
Во время карнавала ни Эйлин, ни Скотт не надевали масок. Их лица сами
по себе напоминали маски. Оба научились не выдавать своих чувств, хотя
каждый достиг этого собственным путем.
Скотт улыбался редко и с трудом, тогда как с лица Эйлин улыбка почти не
сходила.
Благодаря ей Скотт мог лучше понять горожан. Эта девушка послужила ему
как бы катализатором. Между ними установилось безмолвное согласие и слова
здесь были не нужны. Они понимали, что по мере развития цивилизации люди,
подобные им, неизбежно исчезнут. Сейчас человечество относилось к ним
снисходительно, поскольку проблема их выживания или вырождения должна была
рано или поздно решиться естественным путем. Каждый из них в данной ситуации
выбрал свой путь. Скотт служил Марсу, служил верой и правдой, а пассивную
Эйлин манила прямая противоположность.
Скотт почувствовал, что хмелеет, но внешне это было пока незаметно. Его
прическа по-прежнему была безукоризненной, а загорелое мужественное лицо
оставалось бесстрастным, как всегда. Но когда карие глаза Брайена
встретились со взглядом Эйлин, между ними проскочила невидимая, но ощутимая
искра.
Краски, свет и звуки... Теперь они начали обретать какую-то форму,