"Пауль Аугустович Куусберг. Одна ночь (2 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

-- А вот
пустыню и не представишь себе. На этом свете надо все увидеть, и море, и
пустыню, и джунгли.
Тогда Эдит сказала:
- Ничего нет красивее Эстонии.
Юлиус отнюдь не был человеком беспонятным и спорить не стал.
Если бы
ему предложили выбирать, ехать в Ташкент или возвращаться в Таллин, то и он
выбрал бы Таллин. Разумеется, без этого немецкого "нового порядка". Но так
как в Эстонию таким, как он, теперь путь заказан, то вряд ли могло сыскаться
где на свете место лучше Ташкента.
На том и кончился у Юлиуса разговор со спутниками. Ташкент
продолжал
жужжать в голове, как назойливая муха.
Дагмар ошибалась, думая, что никто ее усмешки в темноте не
видел, --
Юлиус Сярг уловил. Ему показалось, что она смеется над его рассказом о
Ташкенте, и ушел в себя. Не произнес больше ни слова, ни про Ташкент, ни про
что другое, хотя сам ждал подходящего случая, чтобы поговорить об этом с
Дагмар.
Он шел молча, и вдруг его осенило: а почему ни одна машина не
проехала
мимо? В конце концов, он не был романтиком, а оставался в этом реально
существующем мире человеком трезвого рассудка.
Хельмут Валгепеа уже который раз поправлял лямки рюкзака, ноша
не была
тяжелой, на почему-то неловко сидела на спине. То ли подтянуть ремни или,
наоборот, опустить их, прикидывал он. Если подтянуть, рюкзак поднимется
слишком высоко, и лямки, чего доброго, начнут резать. Другое дело мешок с
зерном: чем выше он лежит, тем легче, пусть там хоть на плечах и затылке, а
рюкзак должен где-то возле лопаток болтаться или и того ниже. Подумав,
Хельмут решил опустить ремни. Он ничего, даже самого пустячного, очертя
голову не предпринимал.
Ходьба разогрела. Усталости он не чувствовал. Десять километров
-- не
такой большой путь, чтобы язык высунуть. Видного роста, с крепкой
атлетической шеей, он был плотно сбит, ноги не подкашивались у него, даже
когда разом нес два мешка с мукой; в шутку он и это пробовал. Однажды
попросил закинуть и третий мешок, чтобы испытать, на что способен. К земле
они его не пригнули, ноги выдержали, яо не смог сделать ни шагу, третий
мешок не держался наверху, сразу начал сползать, хотя однолеток - хозяйский
сын вместе с пекарем и старались удержать его. Хельмут был уверен, что снес
бы все три мешка, - правда, от груза этого загудело в ушах и в голову
ударила кровь. Хозяйский сынок звал его с собой в общество "Калев", убеждал,
что из него может выйти новый Лурих, однако Хельму-та спорт не притягивал. В
свободное время он любил побродить С удочкой вдоль реки. Слава и почет,
которые предрекал ему хозяйский сынок - боксер в весе мухи, выбывший из
состязаний еще в предварительном круге, - его не привлекали.
Снег шел уже третий час, но передвигаться пока еще можно было.
Вот к