"Пауль Аугустович Куусберг. Капли дождя (3 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

боли усиливались. Первый месяц провел в санатории, где чувствовал себя
арестантом и считал дни, оставшиеся до конца путевки. Еще четыре недели его
обследовали в больнице и выписали для амбулаторного лечения. Через три
месяца назначили пенсию по инвалидности. Такой поворот дела казался
Анд-реасу Яллаку вопиющей несправедливостью. Он чувствовал себя бесполезным,
никому не нужным человеком. Чувствовал, что не смеет дольше сидеть без дела,
в порыве отчаяния может черт знает что выкинуть. Так как врачи настойчиво
предостерегали его от умственного труда, он решил взяться за отцовское
ремесло. В летние школьные каникулы, работая подручным, он на первых порах
заделывал изнутри уложенные отцом кирпичи, потом и сам укладывал их,
научился также резать кафель и зачищать края, сложил две плиты и одну
большую, обогревавшую три комнаты печь, Справился он в свое время и с печью,
которую начал выкладывать отец, - тогда ему казалось, Что никто другой,
только он сам должен закончить бчаг, стоивший отцу жизни. В
строительно-ремонтной конторе Андреаса приняли о распростертыми объятиями,
начальник, молодой исполнительный инженер, назвал его эстонским Островским,
человеком, который не поддается судьбе. Борясь с болезнью и неумелостью, он
потратил на первую, из обычного кирпича, печь времени в три раза больше
положенного. Было, конечно, легкомыслием объявлять себя печником,
большинство рабочих приемов он уже забыл, в конце концов, искусству этому он
и не обучался, разве что возле отца набил себе немного руку. Но что-то нужно
было ему делать, а никакой другой профессией он даже настолько не владел.
Правда, машину водил, - работая на автобазе, получил права шофера второго
класса, однако человек, который постоянно принимает болеутоляющее, и думать
не смеет о том, чтобы браться за баранку. Если бы первая сложенная им печь
плохо тянула или слабо грела, он бы стал землекопом или транспортным
рабочим. Разжигая печь, он ужасно волновался, ему казалось, что от того,
какая будет тяга, зависит вся его дальнейшая жизнь. От отца он слышал, что
новая печка старается дымить, что растопить ее вообще своего рода искусство
и что о печи судить можно только после недельной топки. Он готовился к
самому худшему, но дышавшая сыростью каменная кладка не противилась.
Андреас, как ребенок, радовался тому, что есть тяга и огонь разгорается;
несмотря на дикую головную боль, в тот вечер он был счастлив. Вторая печь
вначале дымила и не скоро нагревалась. В третьей тяга так и осталась
никудышной, Две следующие кладки - плиты со щитами - удались лучше, но
очередная плита задурила, хотя складывал ее особо тщательно и даже
заглядывал в справочник. Он разворотил большую часть плиты и сложил заново,
но и это не помогло. Хозяин квартиры - они делали капитальный ремонт
деревянной, построенной еще до первой мировой войны развалюхи-- остался
доволен, сам же Андреас - ничуть. Он все яснее сознавал, что проникнуть в
тайны печного искусства вовсе не просто, что из него никогда не выйдет
такого мастера, каким был отец. Зачищая и подгоняя кирпичи, он много думал
об отце, о его мастерстве, его отношении к работе и вообще к жизни.
Спрашивал себя, прожил ли он свою жизнь богаче или беднее, чем отец, и не
смог ответить. Он считал себя преобразователем общества, но был ли он им на
самом деле? Теперь он складывал печи в срок, видимо обретя сноровку, в
будущем станет работать чуть быстрее, вроде бы все в порядке, и все равно
нет. Да, он способен сложить и печь и плиту, но мастером своего дела
называть себя не может, не имеет права. Отец мог. В общественном
распределении труда он выполнял именно ту работу, которую делал лучше других