"Пауль Аугустович Куусберг. Капли дождя (3 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

когда загорали. Они заплыли, далеко в море, почти на середину залива. Плыли
все время рядом. Маргит быстро скользила в воде, явно когда-то училась
плавать у тренера. Андреас тоже считался неплохим пловцом. В свое время, в
коммерческом училище, он был загребным, преподаватель физкультуры советовал
ему серьезно заняться тренировками. Анд-реаса же занимало совсем другое. Ту
стесненность в груди Андреас счел за обычное - у бегунов часто захватывает
дух. Он, правда, не бежал, однако плавать - это тоже напрягаться. О том,
что закололо в груди, Маргит он не сказал, не хотел выглядеть слабаком. Она
по крайней мере лет на двенадцать моложе его. Ночью, дома, когда в груди уже
изрядно жгло, когда боль перекинулась в левую руку, в плечо и шею, когда он
был уже во власти страха, у него мелькнула вдруг мысль: а что, если бы
приступ начался посреди залива? Эта мысль даже как-то оттеснила страх. В
конце концов, ему повезло. В воде было бы куда хуже, в сто раз хуже.
Повезло ему и с врачом "скорой помощи". Сперва его, отуманенного болью,
раздражала молодость врача. Подумал даже, что девчонки, прямо с
университетской скамьи, не должны бы работать на "скорой". На вопросы ее
отвечал с едва скрываемой неприязнью. Врачиха старательно выслушала сердце,
затем сунула ему под язык маленькую таблетку, сделала укол, быстро позвонила
куда-то, вызвала специальную бригаду, осталась возле Андреаса, пока не
приехали еще врач и сестра. Пожилая женщина-врач подтвердила диагноз:
инфаркт миокарда. Об этом ему сказали уже в больнице. Дома об инфаркте не
заговаривали. Говорили только о том, что надо срочно госпитализировать, что
он нуждается в интенсивном лечении, которое в домашних условиях невозможно,
что нельзя терять времени, и он со всеми их советами соглашался. Боль и
страх сделали его по-детски послушным; Андреасу не позволяли самому и шагу
ступить, его снесли вниз на носилках, лестница была узкой, крутой, как
обычно в старых деревянных домах. Призванный на помощь шофер клял эту
лестницу, его слова доходили до Андреаса будто сквозь ватную переборку.
Второй врач сделал ему еще укол, и боль притихла. В больнице приступ
повторился, боль и нехватка воздуха вернули также страх. Улеглась боль
только через шесть часов.
На второй день, когда он окончательно уже успокоился, ему вспомнилось,
что у молодой докторши со "скорой" были красивые ноги, глаза его запечатлели
это в памяти машинально. Вспомнив о ее ногах, он подумал еще, что
человеческий мозг подобен электронно-вычислительной машине, которая все
регистрирует, фиксирует и раскладывает по ячейкам памяти. Андреас тут же
забыл про ножки докторши, а также про то, что память человеческая
кибернетическое устройство, и не что иное.
Санитарка Элла пришла кормить его. Приладила у груди опирающуюся на
край постели эмалированную подставку, поднесла ко рту странный кувшинчик с
носиком, какого он раньше никогда не видел, дала какой-то напиток или
бульон. При первом кормлении Андреас хотел было присесть на кровати, но
санитарка не позволила.
- Лежи спокойно и не пялься на меня, что говорю тебе "ты". Больной
мужик все равно что ребенок, а с детьми разговаривают на "ты", - тараторила
она. - Человек ты одинокий, была бы жена, тогда сидела бы она тут вместо
меня и кормила бы тебя из поильничка. В первые дни жены обычно здесь, даже
те из них, кто в другое время живут с мужьями как кошка с собакой. Инфаркт
смиряет даже самых сварливых. За дверями предупреждаю баб, что больного
нельзя волновать, если больной волнуется, то горло у него перехватывает,