"Олег Куваев. Дом для бродяг" - читать интересную книгу автора

Я могу совершенно точно описать дом, по которому названа повесть. Он
очень далеко от здешних сосен и высокогорных снегов. Дом стоит на берегу
таежной реки, отмеченной на большинстве карт Союза. Река эта впадает в реку,
которая уже отмечена на всех картах мира. А большая река самостоятельно
впадает в Восточносибирское море.
Дом выкрашен в голубую краску цвета весеннего полярного неба, кстати, и
сам Полярный круг проходит где-то рядом. Совпадение это совершенно случайно,
но точка на карте, означающая символически дом, попадает как раз на пунктир
Полярного круга.
В доме пять окон: по два окна на длинных стенках, одно -- на короткой,
и одна стенка, подставленная основным здешним ветрам, глухая. Он совершенно
новый. Его выстроили в прошлом году рядом с другим. Но четверо молодых
мужчин продолжают жить в старом, где, по их мнению, привычнее, уютнее и
теплее. Эти четверо -- метеорологи по профессии и охотники-промысловики по
призванию душ. Бороды они бреют, так как пижонский этап, когда их
отращивают, они уже миновали. На сто пятьдесят километров в любую сторону
других людей вокруг нет. Точного адреса я не называю, так как это дом для
бродяг, а бродяги должны находить дома сами.
Дом этот, повторяю, есть на самом деле. Да и все, что излагается
дальше, в сущности, попытка объяснить: как, почему и зачем я в нем оказался.
3
Есть такое поверье: для каждого человека на земном шаре имеется место,
которое этому человеку неизвестно, но его можно видеть во сне. Если человек
тем или иным путем все-таки разыщет его и поселится, он будет счастлив до
конца своих дней.
Мне давно снится одна и та же местность. Я вижу ее, по крайней мере,
раз в год. Если судить по рельефу и общему облику, она должна находиться
где-нибудь в южном Казахстане, в предгорьях Тянь-Шаня, возможно, в Монголии.
Я вижу всегда желтую выгоревшую степь в сентябре и небольшой хребет,
возвышающийся посреди степи. Наверху его небольшие скалы из коричневого,
горизонтально залегающего песчаника. Там живет стадо архаров, а на склонах,
в ложбинах, поросших жесткой травой, много маленьких среднеазиатских зайцев
-- толаев. За архарами я и гоняюсь каждый раз во сне, но пока еще не
подстрелил ни одного. Они уж очень хорошо знают меня, мои охотничьи привычки
и методы. Каждый раз охота кончается поздно вечером. Я сижу под
песчаниковыми скалами, которые еще сохранили дневное тепло, курю и смотрю на
степь. Километрах в десяти проходит железная дорога, на ней небольшой
степной разъезд, где я и живу. Потом я тушу окурок и думаю, что надо спешить
домой, на разъезд, а то будут волноваться. На небе же выступают бледные
звезды.
Я сбегаю по жесткой осенней траве к подножию хребта и вижу в вечерних
сумерках, как по параллельному гребню спускаются на кормежку архары. Но уже
поздно, и мы мирно расходимся. Бог с ними, пусть кормятся, думаю я. А
архары, наверное, гадают, когда нелегкая принесет меня в следующий раз. На
этом сон кончается.
4

Но с некоторых пор, когда я вошел в промежуточный возраст между молодым
мужчиной и просто мужчиной, но еще без добавки "средних лет", мне стала
являться в мыслях другая местность, которую я буду называть просто Река,