"Олег Куваев. Два выстрела в сентябре" - читать интересную книгу автора

Олег Михайлович Куваев


Два выстрела в сентябре

Рассказы - 1



OCR Intar http:/aldebaran.ru/
"Через триста лет после радуги": Молодая гвардия; Москва; 1981

Олег Куваев
Два выстрела в сентябре

Булькающее токование тетеревов плыло над левобережьем. У земли
допотопный звук яростной птичьей страсти становился слышнее, как слышнее
бывает, если приложить ухо к дороге, гул далеких моторов. Вверху же
тетеревиный зов совсем почти пропадал, и невозможно было определить, откуда
идет он по уставленной стогами, перегороженной непроходимыми чащами ивняка
бесконечной полесской равнине.
Мы укрылись за стогом от ветра. Нас было двое: я и лесник со спаренным
именем Дядяяким, где прожитые в одной и той же местности десятилетия
спрессовали в единое целое безличное "дядя" с собственным именем Яким.
Дядяяким - так звали его все, от пацанов до большого начальства.
Равнину заливал янтарный свет полесского бабьего лета. В укрытом от
ветра месте солнце грело сквозь штормовку и свитер с упрямой, сбереженной от
лета силой, но вороненый ружейный ствол оставался холодным. Давно уже я
заметил, что этот термический парадокс можно наблюдать только осенью или
ранней весной и всегда почти одинаково, где бы ты ни был в то время: в
Вятке, на Севере или здесь, в Белоруссии.
Сейчас было время осенних тетеревиных токов, когда косачи, отъевшись за
лето, не то вспоминают минувшие любовные схватки, не то тренируются в
предвидении новых.
- Ползи, - сказал Дядяяким, - во-он за тот куст. Увидишь там косача.
- Может, не там? Может, в другой стороне? - с сомнением спросил я,
прислушавшись.
- Там. От куста метров сорок.
Я пополз. Уверовал, что Дядяяким и на сей раз не ошибся. Я полз и
вместо тетерева, зов которого колдовски плыл над травой, почему-то думал о
леснике, о том, как он за стогом сейчас свертывает беспалой рукой самокрутку
из бийской махорки № 2 средней крепости и прикуривает, сбочившись на ту
сторону, где не хватало двух ребер. Уткнувшись в горький осенний запах
травы, я, как наяву, видел тусклый при дневном свете огонек спички, и
залитое солнцем в недельной щетинке лицо, и синий махорочный дым, отличный
по цвету от любого табачного дыма, и видел его щемящую душу улыбку до
беспомощности доброго человека. Не мог я спокойно смотреть, как он
улыбается.
Косач действительно был за кустом. Он ходил по лугу метрах в
пятидесяти. Он ходил, великолепно распушив черно-белый хвост и отливающие