"Олег Куваев. Весенняя охота на гусей" - читать интересную книгу автора

перерыва не имеет - раз, приехал я сюда, конечно, за деньгами - два. И что
же получается, Саня?"
- Есть у меня брат в Москве, - сказал Санька. - Шаг на телеграф, и
монета готова. - Муханов молчал.
- Монету в карман, - продолжил Санька, - и билет на самолет. Со
стюардессой позаигрывал - уже в Москве. А?...
- На, глотни, - сказал Муханов.
- Не пропадем, - не очень уверенно сказал Санька.
- У меня брата нет, - усмехнулся Муханов. - И телеграмму мне давать
некому. Разве что мне открытку пришлют, так, мол, и так, Коля, вышли на
починку двора. Я в армии пять лет вместо трех прослужил. Потому что был все
время в дисбате. А в дисбате я был из-за того, что к дисциплине
неприспособлен, и из-за женщин. Из-за них у солдата самоволки. Потом
надоело, решил дослужить без дисбатов. Дослужил. Вернулся в деревню. Стал
шоферить. Места у нас исторические. Кругом отпускники и туристы на "Волгах"
гоняют. Я на грузовике. Шесть десяток в месяц. Калыма никакого. Довезешь
тетку на рынок в Муром, что с нее взять? Рука не подымется. Бросил. Пошел
грузчиком в "Заготзерно". Спину наломаешь, результат тот же. А туристы на
"Волгах" гоняют. Такое меня взяло зло. Услышал про Север. Решил - махну.
Жилы из себя вырву, а заработаю хоть на "Победу". Буду девчат катать в
модном костюме. Попробую красивую жизнь. Деньги эти надо мне взять. Вырвать
их из кого угодно.
- Вырвем, - сказал Санька.
- Ты не думай, что я жаден, - сказал Муханов. - Но если какой-либо тип
на "Волге" гоняет, почему я не могу? Так?
- Верно, - сказал Санька. - Я сам такой. Мне тоже деньги нужны. Нас,
наверное, в детстве воспитательной работой не охватили.
- Места эти не для роз. Помнишь шурфы? "Заготзерно" - компот по
сравнению с ними. А раз так получается - отдай мне мой пятак, понял?
Муханов выпил еще перемороженного вермута и пошел в дальний угол
барака, где веселились какие-то простецкие ребята. Они сидели на трех
сдвинутых койках и дружно реготали над своими, понятными им одним шутками.
Было в их гаме что-то столь безобидно-веселое, что даже женщины, которые в
штыки встречали любой шум в позднее время, на сей раз молчали.
Санька Канаев решил написать письмо брату Семе. Он пытался изложить на
бумаге, что такое Кертунг и почему там нельзя добыть столь необходимых
человеку монеток. Но чем дольше он писал, тем больше ему вспоминался
Кертунг, и в конце концов он бросил писать, а просто стал вспоминать. И чем
больше ему вспоминалось, тем больше не верилось, что все это было с ним, с
Санькой Капаевым, московским парнем, бывшим студентом и продавцом магазина.
Снег и железный ломик. Он работал в спарке с Мухановым, может быть, если бы
не Муханов, он бы так и не приспособился. Хорошо, что мало было на их долю
этих шурфов, где долбишь бурку при свечке, и свеча горит с треском и
удивительно быстро... Вот он Север, страна легких денег, приезжаешь в
отпуск - аккредитивы пачками, покупай особняк или четыре машины. Кстати, о
деньгах. Того, что дали, не хватит на билет до Москвы. Заработать бы как бы
где бы, чтобы приехать фертом, пара вечеров в "Метрополе", а потом сесть
перед братом Семой с пустым карманом и сказать: "Не тот вариант. Думай за
меня дальше". Можно приехать и просто так, побитым щенком, припасть к плечу
брата Семы, сам напросился, сболтнул тогда в пивной, прости, вразуми, больше