"Олег Куваев. Азовский вариант" - читать интересную книгу автора

С хитростью потомственного сибиряка Адька просто хотел довести
Колумбыча до белого каления и уж потом предъявить ему ультиматум, сказать,
что ребята требуют Колумбычева возвращения. Раньше времени об этом не имело
смысла говорить, ибо Колумбыч начал бы хвастать про то, как был он всю жизнь
незаменим везде, куда кидала бродяжья армейская жизнь: строитель плотов и
лодок, лекарь, охотник, тренер, душа общества, музыкант - гитарист,
балалаечник. Кроме того, Адьке хотелось побыть в палатке одному, имелась
необходимость крепко подумать. Первые два пункта наказа он выполнял после
приезда легко: каждое утро мотался на пляж и пил сухое вино, правда, без
особого удовольствия, но ведь ребята же знали, что советовали. Насчет
третьей части наказа - женщин, дело обстояло хуже, если не катастрофически.
Вообще-то Адька считал, что суровому экспедиционному человеку женщины ни к
чему, одна морока с ними и волнения, от которых женатики, оставившие жену
где-то в Москве, Ленинграде или Новосибирске, перед отпуском чуть не на
стенку лезут. И полезешь - разные мысли в голову приходят, когда ежемесячно
шлешь богатые переводы, а жена там одна в благоустроенной квартире - готовая
добыча для проходимцев с усиками.
С другой стороны, все та же экспедиционная мужественность требовала
быть победителем всегда и везде - будь то сопка, медведь или соблазнительная
красотка.
Но все, все на сей раз было иначе. Началось это в первый же день
поездки на пляж.
Адька сидел в "Запорожце" и смотрел на чистенькие, ослепительно белые
улицы южного городка с затененными акациями тротуарами, полосатыми
легкомысленными зонтами над тетками-газировщицами и загорелым, смуглым,
цыганистым здешним народом. Городок этот не числился в особо курортных, но
приезжих было много, их сразу можно было отличить по техасским штанам и
расписным рубахам. Адька с неприязнью смотрел тогда на здешний и приезжий
люд. Что они понимают в жизни? Сидят всю зиму по каким-нибудь конторам над
входящими и исходящими, едят каждый день витаминозные натуральные овощи и
фрукты и ждут лета: каждое лето поездка даже в этот заштатный городишко -
для них событие, мемуары на целую следующую зиму. И городок Адьке не
нравился - слишком солнечно, слишком бело, слишком зелено: для
легкомысленной жизни место. Он посмотрел на Колумбыча, но Колумбыч был
всецело занят рулем: четкий военный человек четко, по-военному, вел машину.
"Не место ему тут, совсем не место", - подумал Адька.
Они проехали центральную асфальтированную улицу, пыльный, покрытый
булыжником спуск к Кубани, горбатый мост через мутную желтую Кубань, редкие,
спрятанные в садах саманные домики окраины и выехали на дорогу к морю.
Насыпная дорога прорезала соленое, поросшее ржавой осокой прибрежное болото.
Запах сероводорода шел через ветровое стекло, ослепительно сверкали блюдца
воды среди осоки и черной грязи, и по этой грязи, осоке и воде бродили белые
цапли. Цапли ходили кучками и в одиночку, как будто сообща разыскивали
потерянный кем-то предмет, а некоторые стояли на одной ноге, точно
припоминали, где все-таки тот предмет мог быть потерян. "На тундру местами
похоже, - подумал Адька. - Только вместо цапель там журавли". И Адьку
царапнула мысль об оставленных в амурских сопках ребятах. Как там они сейчас
таскают на вершины бревна, цемент и железо, встают в пять утра, потому что
утро - лучшее время для наблюдений, как под комариный вой сидят ночами над
нудными увязочными таблицами? "Во работенка! - подумал Адька. - И в отпуске