"Олег Куваев. ...И в человецех благоволение" - читать интересную книгу автора

Олег Михайлович Куваев

...И в человецех благоволение

...Все началось с того, что сосед мой купил мотоцикл. Вообще-то он не
сосед, живет этажом ниже, но мы с ним знакомы тысячу лет, здороваемся по
утрам; я приподымаю шляпу, он кепку - так уж мы завели с того дня, как я
поселился в этот дом, а иногда вечером в субботний день, если я бываю дома,
не отправился с визитом куда-нибудь, мы выкуриваем по сигарете на лавочке
напротив входной двери и толкуем о том о сем, главным образом про футбол,
хотя я в футболе ни черта не смыслю и со школьных лет, когда я еще болел за
ЦДСА, для меня одинаковы все команды.
Парень он безобидный но имени Коля, фамилия мне неизвестна, работает
фрезеровщиком на каком-то опять-таки неизвестном заводе, и он, видно, как
раз из тех самых ребят, про которых принято говорить: "вырастает достойная
смена". Уверен в том, что он действительно достойная смена: работу свою
считает работой и записи в трудовой книжке не собирает, как кончил шесть лет
назад ремеслуху, так и сидит на одном заводе, и завод ему, одинокому
фрезеровщику, дал квартиру - выходит, ценят.
Он купил мотоцикл. Сараюшка его, которую он приспособил под гараж,
находится как раз под моим окном, и с тех пор в воскресные дни, если я
ночевал дома, с восьми утра не стало покоя. Добротный фрезеровщик, Коля без
конца регулировал двигатель, и двигатель этот то взрывался адовым треском,
то сменялся тихим рокотом малого газа, чтобы через мгновение снова
взорваться. И так без конца.
Но черт с ним, с треском, в конце концов я не психопат, здоровый
тридцатишестилетний мужчина, и если у меня бывает бессонница, то отнюдь не
из-за индустриального шума.
Еще до того, как сосед купил мотоцикл, я завел себе велик, велосипед
"Спутник" харьковского завода, и как-то так получилось, что эта нехитрая
машина для кручения педалей стала мне жизненно необходима. Каждый вечер,
иногда пораньше удрав с работы, я сажусь и кручу педали в ближайший лес.
Сосны, березки, поля, перелески - и благодать нисходит на душу, и я
убеждаюсь, что все, в сущности, в жизни правильно и что живу я так, как
положено жить. Почему-то последний год мне приходится себя в этом убеждать.
Я кручу педали обратно, и начинаются дачи, за дачами крупнопанельное
строительство, асфальт шоссейки и гарь бензина. В бензиновой гари проносятся
тяжкие самосвалы, фургоны и частники, и я интенсивно прижимаюсь к обочине,
гораздо больше, чем надо для велосипедиста, потому что боюсь машин. Боюсь не
то слово, я их недолюбливаю и опасаюсь.
И вот однажды... Однажды на пустом этом шоссе я увидел мотоцикл и
своего соседа. Он промчался мимо меня на бешеной скорости, и лицо его,
ей-богу, было безумным. Он успел-таки зыркнуть на меня глазами,
поздороваться, что ли, взглядом из-под мотоциклетного шлема, и исчез в
оглушительном треске, глушитель он, что ли, снял для увеличения мощности?
С тех пор я стал как-то внимательнее смотреть на всех встречных
мотоциклистов, и все они казались мне на одно лицо и казались свихнутыми.
С тех пор мне стал мешать по ночам индустриальный шум, и, когда я стал
его слушать, я удивился его великому многообразию: гудки и стук ночной
электрички, шум башенного крана на круглосуточной стройке напротив,