"Юрий Кувалдин. Ворона." - читать интересную книгу автора

четверки дикий, - Знай, варвар, в этот миг он, гордый и великий, Стократ
искуснее, чем сам Автомедон...
- Вы чэдная! Очаровательная! - воскликнул Абдуллаев, и на его смуглом
кавказском лице с тонкой ниткой усов отразился восторг.
- Можно и мне бросить стихотворную реплику? - спросил Александр
Сергеевич.
Откуда-то с небес мощно прозвучало божественно-режиссерское:

- Валяйте!
В свете прожектора старый актер бархатным голосом прочитал:

Веселое время!.. Ордынка... Таганка...
Страна отдыхала, как пьяный шахтер,
И голубь садился на вывеску банка,
И был безмятежен имперский шатер.
И мир, подустав от всемирных пожарищ,
Смеялс и розы воскресные стриг,
И вместо привычного слова "товарищ"
Тебя окликали: "Здорово, старик!"
И пух тополиный, не зна причала,
Парил, застревая в пустой кобуре,
И пеньем заморской сирены звучало:
Фиеста... коррида... крупье... кабаре...

А что еще надо для нищей свободы? - Бутылка вина, разговор до утра...
И помнятся шестидесятые годы - Железной страны золотая пора.

- Как это хорошо, Александр Сергеевич! - сказала с придыханием Ильинская.
- Какие были годы!
- Было время!
- сказал Александр Сергеевич.
- Были люди! - сказал Алексей.
- Не знаю, не знаю, - сказала Маша. - Эти шестидесятники просто нытики
какие-то! Шли прямо на предмет, забыв об искусстве. Да, Борхеса среди вас
не было.
- Но и Борхес для компании Гоголя и Чехова, думаю, маловат, - сказала
Ильинская.
- Вы читали Борхеса? - спросил Миша.
- Просматривала.
- Пойдемте пить чай, - сказал Абдуллаев.
Медленно, под звуки виолончели, опустился занавес. Актеры вышли на
улицу покурить. В парке пели птицы. Было по-июньски светло. У забора еще
тлели угли от шашлыка.
Миша как бы впервые посмотрел на высокую ель и заметил на кончиках
ветвей светло-зеленые молодые наросты. Выше, над елью, было небо, синее, с
белыми облаками. Когда долго смотришь на небо, то голова начинает
кружиться. Миша опустил голову и посмотрел в даль липовой аллеи, ведущей к
новому дому Абдуллаева. А в дом идти не хотелось, так хорошо было на улице.

Между первым и вторым действием прошло два года. Поднялся занавес под