"Юрий Кувалдин. Ворона." - читать интересную книгу автора

удочку. Маша переплыла реку, вышла на берег, сказала:
- Чей выход?
Сверху послышался голос режиссера:
- Вороны!
- Я поменяю все свои жизненные устои ради свободного перемещения в
пространстве истории, до истории и после истории, я невольница свободы,
выброшенная из небытия биологическим мутным плевком кодирования
осмысленной природы.
Что это? Насмешка! Надо мной смеются! Минута любви и - вот тебе,
пожалуйста, появляется человек, с его гуманизмом, историзмом,
философизмом... Я не понимаю. Отказываюсь понимать плевое дело создания
человека и такой огромный трагизм в конце: он умер! Его плюнули самым
банальным образом, даже стыдливым образом, потому что все люди стесняются
этих тем, так вот, его выплюнули - мгновение-жизнь - и конец. Играйте
Рихарда Штрауса! Вот в чем вся бессмыслица нашего существования - в нашем
неволии в плевом деле жизни!
Вошли в калитку. Сначала Маша, затем Алексей, следом, замыкающим,
Александр Сергеевич.
- Что-то я раздумался, и мне хорошо от этого состояния, - сказал
Александр Сергеевич и продолжил: - Вот калитка скрипит, петли заржавели,
хотят быть смазанными. Нужно смазать. Вообще нужно работать, работать...
Работать над собой.
- Это ваша профессия - работать над собой, - сказал Алексей.
- Это дело всех и каждого, - сказал Александр Сергеевич. - Обратите
внимание, что калитка при входе разных людей скрипит по-разному, словно
вживается в наши характеры, и чем хуже человек, тем противнее она скрипит.
Так как калитка скрипит в той или иной мере всегда, то я делаю вывод, что
все мы по-своему плохие, нам только кажется, что мы хорошие.

- Александр Сергеевич, вы прекрасны в измерении лета!
- воскликнула Маша. - Утром я проснулась и увидела в трехлитровой
стеклянной банке букет свежесломанной сирени. Солнечный свет падал с
тыльной стороны, и вода в банке источала золотое сияние. Я смотрела на это
чудо и как бы окидывала взором всю свою "плевую" жизнь, и она -
жизнь - казалась мне в эти минуты содержательной и даже счастливой.
Алексей почесал затылок и тоже поддержал тему:
- Знаете, когда светлые густые ветви березы при дуновении ветра
отстраняются, то открывают в глубине растущую сосну, темные ветви которой
напоминают выглядывающего из окошка старика. Если бы человек был столь же
непосредствен, как природа, то он бы не гонялся за счастьем, а просто был
бы счастлив всегда.

- Среди молодой крапивы пробились садовые крупные ландыши, - сказал
Александр Сергеевич и после паузы добавил: - Если бы ландыши цвели круглый
год, то жить было бы скучно. Русский человек непостоянен потому, что живет
в непостоянном климате. Зима и лето - суть перепады настроения русского
человека, точнее: от добра ко злу.
Ильинская дремала в кресле-качалке.
- Абдуллаев молодец!
- продолжил Александр Сергеевич. - Как ему все ловко удается. Я