ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

У «Записок районного опера» два автора — сотрудник угро и литератор. Один из нас знает все о работе современного уголовного розыска на своём, районном уровне опера — «территориала», второй — достаточно разбирается в литературном ремесле, чтобы всё услышанное занимательно изложить на бумаге.

Судьба свела нас вместе. Из совместных бесед и родились книги этого цикла. Опер рассказывал, объяснял, диктовал, уточнял, показывал и доказывал, а литератор слушал, сомневался, думал, изучал, спорил, убеждал, убеждался сам, вкладывал понятое и усвоенное в некие словесные формы, отливал из мыслей, чувств и фактов — фразы, образы и концепции.

Всё, написанное в «Записках…» — документальная правда, тут нет ни одной вымышленной истории, ни одного придуманного персонажа, ни малейшего уклона к «литературщине»… Однако все имена, фамилии, очень многие из кличек, а также все названия географических пунктов изменены. Излагая ход расследования некоторых из конкретных уголовных дел, сознательно упущены отдельные моменты оперативно — розыскной деятельности, знание которых криминальным элементом позволило бы им более эффективно уходить от ответственности за совершённые преступления. Кроме того, поскольку один из соавторов, оперуполномоченный уголовного розыска, излагал подробности операций, в которых участвовал лично, а «засвечивать» свою личность и фамилию он с самого начала категорически отказался, то эти подробности излагаются таким образом, чтобы не было ясно — кто же конкретно стал источником информации.

…Итак, повторюсь, всё рассказанное — д е й с т в и т е л ь н о имело место в практике уголовного розыска одного из райотделов внутренних дел некоего крупного города, названного в «Записках…» Заводским РОВД города Энска.

Но то же самое, абсолютно убеждён, может происходить и происходит во множестве других РОВД прочих городов на бескрайних просторах бывшего СССР. Мы писали не обличающий фельетон — мы и не собирались кого-либо персонально обличать. Нам хотелось рассказать правду о своём времени — таковой, каковой мы её видим.

Все тексты написаны литератором, но специально для этого предисловия опер собственноручно написал вступительное слово. Вот оно дословно:

«Из-за чего я решил написать эту…(зачеркнуто). Почему я решил участвовать в написании этой книги?.. Есть несколько причин. Основная, наверно, в том, чтобы рассказать о работе в милиции и показать её со стороны самих работников милиции. Я не претендую на полное и объективное освещение работы в милиции и её деятельности, а лишь пытаюсь показать эту тему со своей личной точки зрения рядового районного опера. Могут сказать: «Ну вот, ещё один выискался — «правду» о милиции рассказывать!.. Облагораживать общество, так сказать… А можно так и не говорить, но — подумать… Мне же просто интересно было бы узнать мнение о моей книге как моих коллег по работе, так и простых граждан, интересы которых мы, по идее, должны защищать. В принципе ведь мы их и защищаем — всеми имеющимися у нас способами и методами. Но их у нас не так уж и много, особенно у тех, кто работает в райотделах — на «земле», как принято в таких случаях говорить в нашей среде. Как известно, голь на выдумку хитра, поэтому наши методы периодически меняются, шагая в ногу со временем. Но есть среди них и такие, которые всегда были, есть и будут. И самым важным из всего того для опера, на мой взгляд, является умение мыслить, думать…

Не секрет, что правоохранительные органы находятся в глубокой яме. Об этом сейчас любят говорить практически все, за исключением, пожалуй, как ни парадоксально, профессиональных преступников, которые лишь наблюдают за нами и делают свои выводы… Так вот, хотелось бы спросить: как же мы в этой яме оказались?.. кто нас туда запихал, в эту яму?.. Известен давний вопрос: «Кто виноват?» Ответа как обычно нет. Но на мой взгляд — виноваты все: общество, правительство и мы сами, милиционеры. Органы внутренних дел создавались в той системе, которая была и которой больше не существует, и в тех, прежних условиях милиция была действенной. По крайней мере могла отвечать тем требованиям, которые к ней предъявлялись. Было множество рычагов и механизмов, которые помогали милиции, и которым в свою очередь милиция помогала: школа, воспитательные учреждения, трудовые коллективы, различные добровольные общества. Всё это было единой системой, и она кое-как но работала. Сейчас же ничего этого нет. И из множества функций, прежде исполняемых милицией, нынче у нас осталась только одна — карательная, которой и подменяются все остальные, существующие только на бумаге: воспитательная, профилактическая и т. д., и т. п. Зато требования остались теми же, как и те же примерно руководители. Отсюда и все эти идиотские постановления и приказы: «раскрыть незамедлительно то-то и то-то!», «обеспечить такой-то процент раскрываемости преступления», и т. д. Спросить бы их: «Как?!» А — как хочешь, твои проблемы никого из начальства не волнуют, «Я сказал сделать — значит сделайте именно так и не иначе!» Вот и «химичим» от безвыходности, от того на бумаге раскрываемость преступлений у нас сейчас чуть ли не 90 %, тогда как на Западе, где оснащённость органов правопорядка не чета нашей, она реально составляет 30–40 %… А цифры — что, цифрами наше руководство изловчилось кидаться как пудовыми гирями… «Мы сделали!», «Мы достигли!», «Мы добились!» Обыкновенному же гражданину, пострадавшему из-за преступников, наплевать на то, какая у нас там записана на бумаге «раскрываемость», ему надо, чтобы «его» преступление раскрыли, чтобы похищенное у него имущество — вернули, чтобы его обидчиков — наказали, чтобы помощь ему милицией была оказана быстро и умело. А когда он видит, как в РОВД от его заявлений все отпихиваются, отталкиваются как от инородного тела, то какое же у него тогда может остаться впечатление о нашей милиции?.. Понятно какое… Не говоря уж о тех случаях когда преступления целенаправленно скрываются самими милиционерами… В органах внутренних дел работают такие же люди, как и везде. Никто ни в каких специальных инкубаторах милиционеров у нас не выращивает. Поэтому сколько грязи есть в нашем обществе, ровно столько её и в нашей милиции.

И не надо кидаться красивыми словами о «высоком звании милиционера». Понятие высокого звания и связанной с ним высокой ответственности могут появиться, когда к тебе начнут относиться как к человеку. И Бог с ними, с простыми гражданами, — им, кстати, всегда можно объяснить, что к чему… Есть старая хорошая поговорка: «Как собаку кормят, так она и служит хозяину!» Мы, конечно, не собаки, но когда месяцами не выплачивают и без того мизерную зарплату, когда с утра и до позднего вечера торчишь на работе, когда иногда приходится рисковать жизнью или здоровьем, а тебе «под руку» говорят, что ты не сделал того-то и того-то, и кому-то чего-то ты должен и обязан, и вообще ты — такой и сякой… Никакого желания работать у тебя тогда не просматривается!..

И если в мои проблемы вникать и по — человечески понять меня никто не хочет, то почему я должен вникать в чьи-то проблемы?.. Вполне нормальная человеческая мысль, на первый взгляд… В милиции она приводит к тому, что люди черствеют на работе, становятся к ней равнодушными, и, как следствие, либо уходят, либо приспосабливаются, проявляя при этом обычные человеческие слабости, — кто равнодушен как скала… кто спился… кто на руку нечист… кто делает карьеру, шагая по головам своих товарищей и простых граждан… А отсюда — и текучка кадров, и отсутствие опыта у наших сотрудников, и низкая эффективность работы…

Вот о чём я хотел бы рассказать в этой книге. Не смотря на всё то, то я перечислил, милиция — работает. Худо-бедно, но — служит народу и государству, своей стране. И нормальные люди в ней есть, не смотря ни на что. И их там не так уж и мало. И кроме милиции никто вас, уважаемые граждане, не защитит, — по крайней мере, бесплатно. Просто понять нужно, что там так же тяжело, как и вам. И не обзывать нас надо, а попытаться понять и помочь совместными усилиями. И тогда не будете вы ходить по тёмным улицам, испуганно оглядываясь и дрожа за свои жизни и квартиры, за здоровье и имущество своих близких, а будете спокойны, зная, что вас охраняют, и что вас будут охранять всегда»

Январь 1999-го года.