"Ярослава Кузнецова, Александр Малков. Что-то остается " - читать интересную книгу автора

предположить, что среди травы попалась ему живокость, или хмель, или
хохлатка... Но, раз ты говоришь, ничего такого...
Все личико Титы сморщилось, смялось, будто она собиралась заплакать.
- Доченька... А он не того... То есть, не порченый? Ты взгляни
повнимательней, у тебя глазки молодые, хорошие...
- Что ты имеешь в виду, баба Тита?
- Дак это... Слыхала, небось? В деревне последнюю неделю шум большой.
Нечисть повадилась, скотину портит. Так, может, того, у нас тоже...
Ага, нетопырь, значит. Кровосос. Что ж, пусть кровосос и отвечает. А я
тут не при чем.
- Сейчас взгляну, баба Тита.
Я снова наклонилась над кабанчиком, загораживая его собой, но
подслеповатая старуха вряд ли могла что-нибудь углядеть. Придерживая плащ, я
вынула фибулу и два раза всадила булавку в складки кожи под челюстью. От
первого укола кабанчик дернулся, от второго - вскочил на ноги и затряс
головой.
- Батюшки! - ахнула Тита, - Никак оклемался! Слава святой Маранте,
целительнице и заступнице нашей...
Я попятилась, укололась об иголку, наступила на фонарь. Черт бы побрал
этого кабана. Кое-как выбравшись в коридор, я принялась отряхиваться. Тита
протиснулась на мое место.
- Ай, святые угодники, кровь, кровь течет!
- Это я его кольнула. Ты, Тита, подала мне хорошую идею. Он
просто-напросто притворялся и не хотел вставать.
- Ах ты, Боже мой, ах, хитрюга, хулиганишка, Черноушенька, лебедь
ласковый...
- Я, пожалуй, пойду. Прогуляюсь по свежему воздуху, что-то мне нехорошо
от духоты.
- Иди, доченька, иди. Иди, умница. Ах ты, свинячий сын, артист, яхонт
мой бриллиантовый...
Я вышла, унося с собой немного помятый фонарь. Тита, должно быть, еще
долго будет тетешкаться со своим драгоценным боровом.
Я прокралась мимо теплиц и огородов, мимо дровяных сараев, стоящих
вплотную к стене. Тут, под навесом, среди стружек и щепы, начиналась
тропинка - она вела вдоль стены, укрытая со стороны двора высоким и длинным
сугробом. За сугробом же пряталась потайная дверца, ключ от которой я уже
держала наготове. Некогда мне в руки попался оригинал, и я сообразила
отпечатать его на воске. Я тогда еще не знала, зачем мне может понадобиться
собственный ключ. Однако пришло время, и ключ понадобился. И Норв отвез
отпечаток в Арбенор, а вскорости вернул мне отлично выполненный дубликат.
Туго, но без скрипа, повернулся замок, я шмыгнула в щель.
- Ну, наконец-то, голубка. Я уж тут замерз, как заячий хвост.
- Норв! Слава Богу, дождался.
Он поднялся с корточек, хватаясь за поясницу. В глубокой арке
раскачивались и приседали рыжие всполохи от Норвова фонаря. Сюда не залетали
ни снег, ни ветер, а от света казалось теплее.
- Ох-ох-ох, совсем стал старый и усталый, на покой пора, да вот черт
какой-то в пятках пляшет, никак его не уймешь.
Норву от силы тридцать два, но он любит строить из себя эдакого
побитого жизнью и отягченного годами патриарха.