"Агния Кузнецова(Маркова). А душу твою люблю...(Повесть о Н.Н.Пушкиной) " - читать интересную книгу автора

быть, скрыты тайны, которые должны остаться под белой бумагой.

Дальше, на следующем листке, Александра Николаевна продолжала:

Что касается остального, то что мне сказать? То, что происходит в
этом подлом мире, мучает меня и наводит ужасную тоску. Я была бы так
счастлива приехать отдохнуть на несколько месяцев в наш тихий дом в Заводе.

Дверь открылась без предупреждения, и возникший в ее проеме Константин
Карлович Данзас в расстегнутой верхней одежде, взволнованно проговорил
прерывающимся голосом:
- Наталья Николаевна! Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Александр
Сергеевич легко ранен...
Она бросается в прихожую, ноги ее не держат. Прислоняется к стене и
сквозь пелену уходящего сознания видит, как камердинер Никита несет Пушкина
в кабинет, прижимая к себе, как ребенка. А распахнутая, сползающая шуба
волочится по полу.
- Будь спокойна. Ты ни в чем не виновна. Все будет хорошо, - одними
губами говорит Пушкин и пытается улыбнуться.
Потом были ночи и дни, но когда была ночь и когда день, - она не знала.
Не знала с той поры, когда ее самое потряс ее же безумный крик: "Пушкин! Ты
будешь жить!" - и его лицо - величественное, спокойное и прекрасное, какого
она не знала в прежней его жизни.
Иногда она приходила в сознание, видела тетушку Екатерину Ивановну
Загряжскую, с багровыми пятнами на щеках, видела свою близкую приятельницу
Юлию Павловну Строганову в слезах, с опухшими глазами, видела Веру Федоровну
Вяземскую. Мелькнули в сознании Владимир Иванович Даль, доктор Пушкиных Иван
Тимофеевич Спасский, придворный доктор Арендт, склоняющиеся над ней.
Графиня Дарья Федоровна Фикельмон - приятельница Пушкиных, жена
австрийского посланника при короле обеих Сицилий - писала тогда:

Несчастную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое ее,
казалось, неудержимо влекло мрачное и горькое отчаяние.

Наталья Николаевна первый раз заплакала, когда привели детей, испуганно
жавшихся друг к другу, не понимавших, что случилось с матерью и что
происходит вокруг. Еще бы! Ведь Сашеньке, белокурому любимцу Пушкина, всего
четвертый год; Машеньке, как две капли воды похожей на отца и курчавыми
волосами и глазами в голубизну, - только четыре; толстощекому кудрявому
Гришеньке - еще нет и двух, а восьмимесячную Ташу, беленькую, похожую на
ангела, изображаемого на стенах церквей, держит на руках осунувшаяся,
потрясенная Александра Николаевна.
- Азинька! - заломила руки Наталья Николаевна. - Азинька! Как же мы
теперь без него? Что же теперь я?!
Она не знала, что в эти дни народ толпился не только в прихожей, но и
во дворе, у дома и на улице. Не знала, что петербуржцы брали извозчиков,
давая им адрес: "К Пушкину!" А Жуковский на дверях вывешивал бюллетень
состояния здоровья Александра Сергеевича.

"Так принять смерть мог только Пушкин, это одна из сверхчеловеческих