"Лев Кузьмин. Слинские петухи" - читать интересную книгу автора

полей смутно белел, да ярко светился над нами рожок месяца. Он все бежал и
бежал, не отставая от нас, и при его слабом сиянии было видать лишь, как
мелькают лохматые кусты у дороги, да как проплывают назад сонные, похожие на
острова перелески. А дальше - опять ночь, опять убегающие во тьму поля.
Но вот наш газик взлетел на пригорок, нырнул вниз, и совсем рядом
блеснула речка. Над речкой зачернели елки. Из-под них проклюнулся один
огонек, второй огонек, и Федя объявил:
- Приехали!
Не включая фар, он миновал какие-то сараи, поленницы и встал у тихого
дома под самым окном.
Там шевельнулась тонкая занавеска, кто-то прибавил в керосиновой лампе
огня, на траву упал теплый свет.
В доме затопали, побежали. Хлопнула дверь на крыльце за глухим забором,
в потемках двора вдруг ласково заойкал, заторопился женский голос:
- Ой да это кто к нам приехал? Ой да это Феденька к нам приехал! Ой,
погоди, Феденька, погоди, сейчас ворота отворю.
- Не открывай, тетя Маня, не надо. Я дальше тороплюсь, а к вам
постояльца привез. Тимоша где? Спит, что ли?
На той стороне ворот забрякал деревянный засов, голос весело ответил:
- Что ты, Феденька! Разве позабыл, каков у нас Тимоша? Все добрые
мужики об эту пору по домам сидят, а он, глядя на ночь, на своем тракторе в
Калинкино укатил. Шефы попросили! У них какой-то трос лопнул, вот Тимоша за
новым и укатил.
Тяжелый засов упал на траву, женщина там, за воротами, засмеялась еще
ласковей:
- Нашего Тимошу и просить долго не надо. Ему лишь скажи, он тебе на
луну скатает.
- На луну хоть кто скатает. Было бы на чем! - засмеялся Федя, вылез из
кабины, и я тоже выбрался на вольный воздух.
Выбрался, смущенно спрятал за спину фотоаппарат и запереживал: вдруг
тетя Маня без Тимоши-то на квартиру и не пустит?
А она уже гулко и широко распахнула створки ворот. Во тьме мелькнул ее
белый платок, и я тут же увидел, что она совсем молодая, хотя Федя и
называет ее тетей Маней.
Вышла она к нам легко, голос звонкий:
- Что за постоялец? Дай погляжу!
- Погляди, - слегка подтолкнул меня Федя в спину, - погляди. Это мой
приятель.
Я сам шагнул к тете Мане, да она вдруг так и охнула:
- Ну и видок!
Я смутился еще больше. Видок у меня и вправду был не очень-то... Рубаха
старая, мятая, рисунки на ней все какие-то несерьезные - кружочки да
горошинки, кружочки да горошинки; брюки и те на коленях пузырями. А туфли
настолько истрепаны, что сквозь их тонкие подошвы я чувствовал, какая тут,
на лужайке, мягкая трава.
"Эх, Федя! - подумал я с укоризной. - Надо было подсказать, что здешние
хозяева принимают гостей по одежке. Тогда бы я постарался, приехал во всем
параде - при шляпе и даже при галстуке".
От смущения я затолкал фотоаппарат дальше за спину и стал торопливо
нашаривать на воротнике пуговицы, а тетя Маня засмеялась еще веселей: