"Лев Кузьмин. Теплый Благовест" - читать интересную книгу автора

А я сошвырнул с ног свои широченные, растоптанные валенки, показываю
новые носочки:
- Вот! Смотри! Бабушка сегодня подарила!
С рук Ивана Спиридоныча соскакиваю, бегу в носочках к столу, и тетка
Лизавета поспешно преподносит мне на обеих ладонях огромный кус того
прекрасного пирога. И я его принял так цепко, так бережно, что даже
поприсел. И все опять засмеялись. А Иван Спиридоныч обнял меня вновь:
- Ладно... Подарок все равно за мной... Приходи к нам завтра... Приходи
и просто так. Я по тебе теперь скучать стану...
- Не скучай, не надо... - говорю я, не отрываюсь от пирога. - Я к тебе,
как проснусь, так и прибегу. Да и потом бегать буду! И подарок мы придумаем
вместе.
- Вместе... Непременно... - кивает мне Иван Спиридоныч, а пирог уже
доеден и нам надо уходить.
Мы покидаем избу, спускаемся со ступенек высокого крыльца, и ночь
вокруг нас все такая же серебристая, месячная. А Иван Спиридоныч с Лизаветой
все стоят и стоят на крыльце, все смотрят вослед нам, пока мы не скрываемся
за углом избы другой, соседней.


ЗОЛОТАЯ РЫБКА

Зима у нас давно, да все наваливались то оттепель, то ненастье.
А нынче, не успел я проснуться, бабушка говорит веселым голосом:
- В окошко глянь!
Я вскочил, глянул, а там - синева, солнце, деревья в розовом инее и по
яркому снегу бежит к нашей избе Даша Сапожкова.
Я сам тут моментально повертываюсь, натягиваю обувку, одежку, толкаю
плечом крепкую, настылую за ночь дверь. Добрая бабушка едва успевает
крикнуть вослед:
- Обедать хоть приходи... Поскакал, не пивши, не евши...
А я уж стою на снегу у крыльца, там рядышком и Даша. Из-под толстой,
бело заиндевелой шали у нее - только синие глазища. Она радостно ими сияет,
торопливо спрашивает:
- На корытце поедем?
- На нем! Вот оно! - еще быстрей отвечаю я и вытаскиваю из-под крыльца
липовое, долбленое корытце. Раньше бабушка кормила из него поросенка, да
потом оно треснуло и, стянув трещину веревкой, бабушка преподнесла корытце
мне: "Зимой на горке оно станет лучше всяких салазок!"
А горка у нас отличная, крутая. Это даже и не горка, а самая настоящая
гора. Она ныряет сразу за деревней в луговую долину. Летом мы, ребятишки,
вослед за взрослыми бегали сюда ворошить, сушить сено, плескались в здешней
родниковой речке. А теперь и долина вся белым-бела, и речка там спряталась
под снег, под лед. Речные излуки обозначены лишь морозно-серебристыми купами
прибрежных верб.
На краю крутизны я лихо обседлываю корытце, кричу Даше:
- Садись и ты! Держись за меня!
Даша ничуть не пуглива, но тут сомневается:
- Вдруг в речку залетим? Вдруг лед треснет?
Я бью пяткой валенка по снегу, добиваюсь до твердой мерзлоты: