"Лев Кузьмин. Настоящий медведь" - читать интересную книгу автора

- Оголодал до смерти! - сразу зашумели, сразу перестали бояться
женщины. А многодетная Надя Петухова, шустренькая, кареглазенькая, всегда
везде веселая, теперь всхлипнула:
- Ой, да ведь он сосунок еще совсем... Надо его, подружки, как-нибудь
спасать.
Пятаков хмурым басом заговорил тоже:
- Нет... Он уже не сосунок. Но што первогодок - точно! Ему, поди,
месяцев пять, не более... Да только от этого ничего не меняется. Все равно
он зверь, настоящий медведь. Хотя пока что и недоростыш... Зря вы его
тетешкаете на руках, зря играете с ним.
Но когда во весь могучий, хриплый рык подал опять голос Шарап, то
Пятаков сам же и замахал на пса, и даже затопал:
- Тубо!


2

А затем все принялись гадать, куда медвежонка пристроить.
Оставаться на колхозной ферме ему было невозможно. Коровы от такого
соседства могли забеспокоиться, убавить молока, да и грозный Шарап нес свою
главную службу вместе со своим хозяином тут.
И тогда Устинья решила забрать медвежонка домой. Правда, взять его к
себе хотела и шустренькая доярка Надя Петухова. Она сказала:
- У меня - ребятишки... У меня с ними, с четверыми, ему будет куда как
весело.
Но Устинья отрезала:
- Знаю я твоих ребятишек! Они медвежонка на веревку посадят, по улице
затаскают! А я ему поиграть тоже с кем найду. И, кроме того, я ему придумала
уже имя... Пускай он будет Минькой.
И вот так вот и оказался медвежонок Минька в питомцах у тетки Устиньи,
а дружиться с ним стала маленькая собачка по кличке Кружечка.
Кружечка тоже была приемышем. Она, случайно или не случайно, еще тем
летом отстала на автобусной остановке в деревне от каких-то проезжих людей.
Прежнее имя собачки никому деревенским было не известно, и когда Устинья
собачку приютила, то взяла да и нарекла ее Кружечкой. Нарекла не просто так,
а оттого, что пушистый, несколько великоватый хвост собачки был завернут
крутым полукольцом, совершенно как белая ручка на белой фаянсовой кружке.
Особенно это сходство бросалось в глаза, когда собачка садилась на задние
лапы и служила.
А служила она всегда охотно. И в такие минуты тетка Устинья говорила
ей:
- Кружечка-белушечка, разумница моя!
Толковая Кружечка сразу, как только Минька объявился в доме, поняла,
что медвежонок, хотя ростом и с нее, на самом-то деле совсем еще малыш.
Поняла она и то, что он нездоров, и не тявкала, не докучала ему.
Более того, когда Устинья накормила Миньку молоком и уложила под лавкой
на старую фуфайку, то и Кружечка улеглась рядом, стала зализывать медвежонку
разодранное псами ухо. Медвежонок ласку принял, горько, по-щенячьи Кружечке
жаловался.
Зашумела Кружечка лишь тогда, когда объевшийся молоком Минька