"Лев Кузьмин. Оля Маленькая" - читать интересную книгу автора

будто паровозным, шумом рвет и рвет хрусткую траву, Оля с Красавы глаз не
сводит. Оля гордится, что лучшая теперь во всем стаде корова поручена именно
ей, что Оля - настоящий подпасок. Она терпит и душный зной, который час от
часу все гуще и гуще начинает наполнять тихие поляны; она терпеливо
пересиливает и свои вздохи, когда наваливается желание хоть чем-нибудь
освежиться, попить.
Духота беспокоит и коров. А тут еще принимаются гудеть над стадом
шароглазые кусачие слепни. Коровы друг за дружкой траву щипать бросают;
одна, другая целятся в тень, в лес.
Красава и та нет-нет да доглядывает в сторону густых елок. И Оля
вскакивает, а дед, прихрамывая, суетится, нащелкивает кнутом.
В конце концов он кричит:
- Бог с ними! Давай их, голубариков, направлять в лог, в прохладу, к
ручью. Все равно пастьбы дальше не будет, все равно их надо поить.
Под тенистыми елями в логу, на хлюпких, истоптанных берегах узенького
ручья стадо угомоняется. Коровы, забредая по грудь, сначала поспешно, а
потом с расстановками, облегченно вздыхая и роняя с губ капли, тянут
тепловатую воду. Пастух с Олей, отойдя повыше, тоже напились, и теперь сидят
в виду стада под смолисто пахучим, частым навесом еловых лап.
Пастух раскрывает кожаную, всю в трещинах, такую же древнюю, как сам,
сумку-кошель. Выкатывает на траву пару печеных яичек, выкладывает соль,
половину ржаного каравая.
Оля снимает с плеча тоже сумку, но тканевую, сшитую самой Олей
попеременки с матерью вчера вечером наспех. В сумке такая же провизия, что и
у пастуха. Только сверх того там - зеленый лук, пупырчатые, запашистые,
прямо с огородной грядки огурцы.
Обеденную снедь Оля с дедом ссыпают воедино, не разбирая где чье, едят
с аппетитом. Правда, старик отстает. Он беззуб, да ему еще и поговорить
очень охота.
Сначала он расспрашивает: не расхотелось ли Оле после первой пробы да
по этакой жаре пастушить? А когда Оля отвечает: "Нет!", когда повторяет
по-вчерашнему: "Очень мне Красава по душе", - то старик пускается в
мечтания.
Мечтает он о верховой лошади, он говорит:
- Пора заводить в колхозе не только отборных коров, пора снова
обзаводиться, и побольше, лошадями. А то что это за мода - на три деревни
один-единственный меринок. А один - он и есть один. На всякое дело его не
хватает... На всякое-то дело теперь поезжай на тракторе или на
автомобиле-грузовике. А вот стадо можно пасти на грузовике? Полная это чушь,
самая что ни на есть несуразица!
Оля кивает, соглашается, что коров пасти, стоя или сидя в грузовике,
невозможно никак, и, ободренный поддержкой, пастух разливается дальше.
- Эх, был бы у меня конь под седлом, я бы и в помощниках не знал нужды.
Я бы даже не думал уходить и на покой. Конь-то, говорят, седока молодит! Я
бы на коне-то еще как голубарик ездил! Как красный герой-командир Чапаев,
гарцевал бы, полетывал еще лет пять, а то и десять; и не запросил бы
никакого подпаска-адъютанта...
На "адъютанта" Оля обижается сперва, но тут сравнивает дряхлого деда с
ловким, живым, молодцеватым, виденным не раз в кино Чапаевым и - прыскает в
горсточку.