"Евгений Кузнецов. Hачало" - читать интересную книгу автора

ноты, она заставила смычок тянуться кончиками пальцев, прекратить
бессмысленные качания, замирать, разгоняться, лететь. Она наслаждалась
резонансами нетронутых струн, она вслушивалась в подголоски деки и вызывала
забытые тембры неожиданно простыми движениями. Она спокойно и ровно
рассказывала о своей любви, и ... гитара пропала. Подавленная, очарованная,
она пыталась поймать похожую ноту, подпеть, повторить, и каждый раз
замолкала, стыдясь и отчаявшись. Hо все же, нашла в себе силы. Издали, еле
слышно, она начала мягкий перебор, осторожно вводя опевания, останавливаясь
и осторожно продолжая. Все дальше уходя от предложенной скрипкой гармонии,
она неожиданно повернула звук в совершенно иную сторону, развернув и
перевернув ряд. Скрипка, оказавшись в новой тональности, обрадовалась,
перешла на другую позицию и неожиданно нашла новое развитие темы.
Обрадовавшись, наслаждаясь, она бросилась вперед, давая время от времени
гитаре возможность вступить соло. Они обменивались идеями, перекликивались
обертонами и приходили в волнительные унисоны. Все оказалось просто. Очень
просто. Достаточно только понять, что же ты можешь отдать тому, кто
действительно тебе дорог.
Звук уходил, я смотрел ей в глаза, а она купалась в моих. Она поняла, она
слышала, она захотела ответить. Видимо, теперь она знает.
- В этой комнате я могу озвучить или оформить любую отчетливую мысль. Она
как зеркало, отбрасывает мысли сквозь ткань материи, воплощая ее в звук.
- Значит, я слышала то, что ты играл?.. Я ничего не могла понять...
- Здесь можно говорить без слов, если ты точно знаешь, что сказать,
правда, не всегда, а только во второй день. Потом я, как старый скупой,
слушаю то, что родилось и ни черта не понимаю, как удается это воплотить.
Ведь придумать тему, услышать ее - четверть дела, надо отточить ее форму,
учесть все нюансы. Сразу перенести это в звук я могу только на второй день
после Тропы.
Она уже рисовала. Простой кистью по простой бумаге, но она наносила тушь,
точно зная, где и зачем темнеет каждая частичка основы. Она рисовала ручей,
берег, дерево, стоящее немного в стороне от изгиба русла. Изогнутые ветви
вспоминали вчерашний ураган, когда они тянулись в стороны, стремясь отвести
воздушный напор от ручья, избитого и растрепанного ветром. Дерево хотело
помочь, но сегодня, под солнечными лучами, вода снова была лоснящейся и
гладкой, отражающей окружающий мир забавными и изящными карикатурами. Hе
глядя вокруг, поток стремился вперед и вперед, наивно считая, что со
временем он сможет отразить все. Дерево ласкал теперь совсем уже безобидный
ветерок, и оно размышляло, сумеет ли немного укрепить хотя бы часть ветвей.
Я сидел сзади, постепенно понимая, как же много я мог потерять. Уходя за
очередной узел Звездной Тропы, открывая все новые планеты, я отчаянно
спорил ... с собой? Зачем! О господи! Я ведь могу не успеть. Я ведь могу не
успеть...
Она отложила кисть.
- Хорошо?
- Hе могу найти слова. Ты сумела мне помочь. Впрочем, только ли мне...
- О чем ты?
- Ты знаешь о чем, ты все понимаешь.
Я встал и подошел к портрету Айрин.
- Узнаешь?
Она молчала, вспоминая или размышляя.