"Анатолий Кузнецов. Огонь" - читать интересную книгу автора

тёмное, обледенелое шоссе. Ветер гудел в стёклах.

Горизонт прорисовался над снежной равниной сизо-розовой полосой.
Засветилось небо. Полоса в считанные секунды разрослась в огромное малиновое
зарево. Оно полыхало, играло театрально-неправдоподобно. На дальних облаках
вспыхивали то кровавые, то жёлтые отблески, будто кто-то освещал их цветным
фонарём. И снежная равнина стала красной.
По самой линеечке горизонта чёрными силуэтами виднелись корявые
конструкции. Завод словно взорвался, словно горел.
- Плавку дают, - сказал шофёр напрасно, потому что это и так было
ясно. - Красиво плавят... У меня двоюродный на мартене, я ходил, смотрел,
ну, знаешь, не то, что баранку вертеть; черти, ну, черти!
Потянулись окраины Косолучья, тёмные, широко разбросанные домишки, хотя
до завода ещё было порядком.
- Мне к управлению, - сказал Павел.
Завод вырос и выпрямился перед машиной во весь свой рост.
Фантастические, провально-чёрные в ночи купола, трубы, эстакады, кое-где
обтыканные точечками лампочек, исходящие паром и дымом. В воздухе над всем
заводом светился плотный дымно-пыльный колпак.
А когда Павел вышел из машины, расплатившись, у него даже в ушах
засверлило: такая была острая в ночной тишине какофония свистов, шипения,
звонов, ударов...
Он постоял несколько секунд, посмотрел, даже передохнул. "Ох, чудище,
ну, чудище!... Много в мире настроил бородатый бог Жана Эффеля, много ему
пакостил чёрт, но даже они такого придумать не смогли".

Глава 8

Совершенно другой была печь в эту ночь. У её подножия протянули целую
иллюминацию из дополнительных лампочек, но и они, впрочем, с трудом вырывали
из тьмы чёрные циклопические конструкции. Десятки людей возились на
площадке, перекликались, волокли шпалы, брёвна, которых тут уже была
навалена гора: и разные старые балки и просто неошкуренные древесные стволы.
Еловая, берёзовая, сосновая кора хрустела под ногами. Дровишки...
В брюхе домны ярко светились два отверстия, в которые поминутно
кто-нибудь пролезал или заглядывал. Это были размонтированы две фурмы,
круглые металлические люки которых стояли тут же, прислонённые к стене.
Обер-мастер Фёдор Иванов ругался насчет каких-то лопат, о которых -
мудрецы, артисты! - никто не позаботился.
- Ну, что? - Павел подошёл к нему.
- Приступили! - с яростно-восторженным блеском в глазах сказал
Иванов. - Теперь господи помоги, выноси, сивка-бурка!
- Задувать?
- Погоди, сперва полок соорудить. Оказывается, это, видите ли, мы. Мы -
задерживаем! Тьфу!
- То есть как?
- А вот так. Селезнёв примчался: вы такие-сякие, из-за вас всё стоит,
все вас ждут! Накричал, поднял, бросил клич. Что же, двинем, за полком дело
не стало.
- А где Селезнёв? - спросил Павел, оглядываясь.