"Наталия Кузнецова. Дело о волшебном снадобье ("Ромка и Лешка")" - читать интересную книгу автора

покинул их купе.
Лешка лежала не шевелясь. Она понятия не имела, как ей надо поступить:
то ли кинуться следом за этим человеком и уличить его в воровстве, то ли
хотя бы спросить, зачем он лазил в чужой портфель, или же рассказать об этом
Алексею Борисовичу, когда он вернется обратно в купе. Она взглянула на
сладко спящего брата. Пока его добудишься и объяснишь, что к чему, сто лет
пройдет. Но Алексей Борисович долго не возвращался, и девочка, так его и не
дождавшись, незаметно для себя уснула.
Утром Лешка снова вспомнила о странном ночном визите. И когда сосед
открыл свой портфель, она стала следить, не заметит ли он в нем какой-нибудь
пропажи. Однако Алексей Борисович проверил, на месте ли билет для отчета о
командировке, заглянул в какую-то бумажку, проверил еще одно отделение,
затем щелкнул замками и, попрощавшись со своими попутчиками, первым пошел к
выходу. И Лешка так ничего ему и не сказала.
А Ромка, проснувшись, протер глаза и первым делом осмотрел свою
пострадавшую руку. Она была как новенькая.


Глава II
БОЛЬНАЯ СОБАКА

На перроне воронежского вокзала, как и в прошлый приезд, московских
гостей встречали Катька и ее мама, Александра Юрьевна. Поцеловав Ромку с
Лешкой и обняв Валерию Михайловну, Катькина мать, улыбнувшись, сказала
кому-то "здравствуйте".
Проследив за ее взглядом, Ромка заметил их соседа по купе.
Вы, что ли, знакомы с Алексеем Борисовичем? - удивился он.
Мы с ним в одном университете работаем и довольно часто встречаемся, -
объяснила Александра Юрьевна.
Катька с Лешкой внимательно оглядели друг друга. Лешка сочла, что ее
подружка со времени их осеннего визита в Воронеж ничуть не изменилась: все
та же задорная улыбка, короткий вздернутый носик, длинные каштановые волосы
и густые ресницы. А Катька вдруг заявила:
Мне кажется, что ты повзрослела. Во всяком случае, изменилась.
"Еще бы", - подумала Лешка. За последнее время у них с Ромкой было
столько событий, сколько не насчитаешь за всю их предыдущую жизнь. Поневоле
изменишься, преобразишься, повзрослеешь. Она снисходительно взглянула на
Катьку и согласилась: - Наверное.
А Катька снова оглядела ее с головы до ног:
А вообще-то ты ничего. Только как тебя теперь называть? По-прежнему
Лешкой, или ты, наконец, Олей стала?
Лешка качнула головой. Видимо, прозвище, которое дал ей брат, едва
научившись произносить самые первые слова, прилипло к ней навсегда.
Маленький Ромка не мог выговорить "Олюшка", как называли его малюсенькую
сестру мама с папой, и говорил просто и коротко: "Лешка". А взрослые, а
потом и все знакомые, стали его копировать, и продолжают это делать до сих
пор. Впрочем, она и сама привыкла к этому имени, и когда кто-нибудь называл
ее Олей, а тем более Ольгой, порой не сразу понимала, к кому это он
обращается.
По-прежнему, - вздохнула она и ласково улыбнулась своей подружке. А