"Константин Кузнецов. Душеприказчик" - читать интересную книгу автора

- У меня есть плата за вашу помощь...
Сам не понимаю, как моя рука так ловко заскользила чистому листу.
Профессор внимательно следил за моими едва уловимыми движениями, не
произнося ни слова. Только когда рисунок был закончен, полную тишину нарушил
смех: профессор был не в состоянии сдержать своих эмоций.
- Ты хотел купить меня своей бестолковой мазней, - продолжая смеяться,
выдавил из себя Лоцлав.
Я взглянул на лист бумаги и ужаснулся, вместо четких линий и изящных
изгибов, перед моим взором предстал лишь серый круг, будто я не рисовал, а
всего-навсего расписывал карандаш.
- Вот, держи, - немного помедлив, Проклятый протянул Воцлаву аккуратно
сложенный лист.
Смех прекратился также внезапно, как и начался.
Дрожащая рука потянулась к бумаге, и я впервые смог рассмотреть лицо
профессора. Он походил на крота, словно человеческое лицо за долгие годы,
проведенные среди темноты и сырости, приобрело черты животного; невероятно
большие черные глаза, одутловатое лицо с длинным носом и длинными острыми
усами.
- Откуда у тебя это? - я заметил в голосе профессора дрожь.
- В мире, где все мертво, только что-то живое имеет вес, не так ли? -
слегка прищурившись, скорее не спросил, а уточнил Проклятый.
- Тебя ищет прислужник Хозяина, - взглянув на рисунок ответил Лоцлав. -
Убить его не возможно. Порождение тьмы бессмертно, тем более в его мире. Но
у тебя есть одно преимущество. Он не знает, что тебе удалось проникнуть в
город. Торопись, если хочешь исполнить свое предназначение.

* * *

Искусство творения не редко называли волшебством. Умело складывать
слова или изображать мир с помощью кисти и красок либо выражать весь
калейдоскоп чувств при помощи музыки всегда заставляло простой люд
восхищаться, восклицая от радости и умиления. Положительные эмоции
переполняют нас, а жизнь еще долгое время источает радужные краски. Но в
мире мертвых нет места положительным эмоциям, а все что связано с
искусством, накрыто паутиной и беспощадным саваном времени. Даже музыкальный
инструмент остается здесь немым, словно страшась произнести в этом ужасном
месте ни единого звука.
И никакое золото мира неспособно купить воздушную мелодию или набросок
прекрасных стихов. Среди смерти и бесплодия, где нет ничего живого, только
отголоски былой жизни имеют настоящий вес золотого металла.
Я вспоминал свои причудливые рисунки, пытаясь сопоставить все воедино.
И мог дать руку на отсечение, что они действительно были написаны мной, но
как бы я себя не убеждал, все равно оставалось призрачное сомнение. Словно
автор этих зарисовок прожил не одну сотню лет и его прозорливый взгляд мог
уловить даже самые крохотные черты и образы натурщика. Я, к сожалению, не
мог похвастаться усердием и внимательностью, а мои рисунки никогда не
отличались подобной яркостью неуловимых образов.

* * *