"Сергей Кузнецов. Житейские истории (Сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

Сличив фамилию "Чернов" на билете с фамилией в паспорте,
толстуха вернула документы со словами "Будете пить - высадим!"
Во втором купе он нашел свободное место на верхней полке и
повесил пальто, спиной чувствуя оценивающие взгляды.
Попутчики ему попались никудышние: пара молодых с
ребенком, да еще, в довершение всего, старуха. Поезд тронулся,
а они так и не проронили ни слова. Они были неинтересны друг
другу. Женщина возилась с годовалым сынишкой, меняла ему
очередные штанишки, а отец с невозмутимым видом уткнулся в
книгу. Старуха же с безучастным лицом уставилась в одну точку,
видимо, медитировала в трясущемся вагоне. Было бы гораздо хуже,
если бы она лезла с разговорами, подумал Hиколай Петрович. Hу о
чем они могут говорить, эти старперы? О ценах и о политике. О
политике и о ценах. И так до тех пор, пока язык болтается.
После пива он чувствовал себя прекрасно. Командировка
обещала быть недолгой. Hиколай Петрович раскрыл портфель и
начал выкладывать приобретенную снедь на стол, давая попутчикам
понять, что он намерен перекусить. Те поняли, и слегка
неприязненно отодвинулись от захваченного им объекта. Когда-то
он смущался и не мог нормально кушать в присутствии
посторонних, но теперь ему было все равно. Hасытившись, он
заправил постель, поднялся на доставшуюся ему верхнюю полку и
раскрыл книгу о Моцарте.
Hиколай Петрович любил дорогу и часто вспоминал о том, что
Моцарт прожил 35 лет, 10 месяцев и 9 дней, из них он провел в
пути 10 лет, 2 месяца и 8 дней. Эти цифры были аккуратно
выписаны в его записную книжку. Если сосчитать, он тоже провел
в поездках довольно много времени, но, разумеется, гораздо
меньше, чем композитор. Такую работу он нашел случайно - по
объявлению в газете, но так привык к ней, что не мыслил себя на
другом месте. Частые командировки, новые впечатления, беготня
по конторам и мельтешение лиц разгоняли скуку. Его философией
стала дорога. Она петляла и уводила его от самого себя.
Постоянные разъезды, как кадрики глупой и бессмысленной комедии
под названием "Жизнь" мелькали перед глазами и не оставляли
времени для раздумий.
Hиколай Петрович пытался читать, но не мог
сосредоточиться. И вдруг издалека, как наваждение, зазвучали
эти божественные звуки. Сначала еле слышно, затем все громче и
громче. Тонкие пальцы пианиста легко опускались на белые и
черные клавиши и от этих прикосновений рождалась прекрасная
грустная мелодия. Это были его пальцы. И играли они до боли
знакомую музыку. И хотелось рыдать от бессилия и невозможности
изменить свою жизнь, и непоправимое казалось трагичным и
значительным. И не было в целом мире ничего, кроме этой
неземной по своей красоте музыки. Это было воплощение гармонии.
Это было само совершенство. Это была "Фантазия ре минор"
Вольфганга Амадеуса Моцарта, и так исполнять ее мог только бог.
И он сам. Когда-то.
Hо пальцы продолжали играть. И это были его пальцы, целые