"Эдуард Самойлович Кузнецов. Дневники (Во время первого пребывания в трудовом лагере в 1967) " - читать интересную книгу автора

18.11. Три дня не писал - как-то вдруг охладел. Дневник как безыскусная
регистрация сиюминутных состояний и недавних событий много теряет, если
браться за него нельзя в любой наиболее внутренне момент, если надо
прятаться и спешить. Очень мешает и постоянно донимающее опасение, что он
попадет в руки синих ребят. Не то, чтобы я боюсь, что они в какой-то степени
будут посвящены в те или иные подробности моих взглядов - я не делал из
этого секрета и во время следствия - или узнают что-нибудь им не известное о
нашем деле и его участниках - эти темы я обхожу, - нет, просто жаль времени
и душевной энергии, растраченных не только впустую, но и во вред себе,
окажись эти листки у них. Но сегодня я более оптимистичен и решил быть до
конца последовательным, как того и требует мое невеселое положение - я буду
делать свое дело, а там будь, что будет. У записи по свежим следам событий,
разговоров, повседневных мелочей и впечатлений о них есть свои не малые
преимущества перед сюжетным отбором материала, так или иначе ангажированного
приверженностью к той или иной идейно-эстетической схеме. Сама синхронность
фиксирования событий манит обещанием накопления материала, который позже
подлежит более глубокому прочтению (если отбор материала будет предельно
неупорядочен, - но это роскошь для меня немыслимая). Неизбежна
стилистическая сырость, эскизность, некоторая безответственность,
скоропалительность или во всяком случае необязательность выводов. И
главное - поменьше философии. *** Адвоката до сих пор нет. Странно. До суда
всего 2 дня, а мы с ним после окончания следствия имели лишь получасовую
беседу, да и то больше в окололитературном остроумии состязались, нежели о
деле говорили. Оно, конечно, наплевать, если и не придет, но хотелось бы
порасспросить кое о чем - судом они лишают меня возможности прибегнуть к
услугам адвоката-иностранного поданного? - единственного, кто мог бы
позволить себе независимое поведение в суде и смог бы называть вещи их
именами. Почему я не имею права, по утверждению прокурора Пономарева, дать
суду отвод на том основании, что члены суда коммунисты, а меня судят, наряду
с прочим, и за антикоммунистические убеждения?

20.11. Вот так номер! Я, так и не дождавшись адвоката, с утра
приготовился к суду, не ем, не пью от волнения, сижу, как на иголках и час,
и другой, и третий... Наконец под вечер сообщают: "Суд перенесен на 15-е
декабря". Ни мотивов переноса, ни вообще каких-либо объяснений - лаконизм
предельный. И здорово - сообщили вечером дня предполагаемого суда. Пусть,
де, потомятся ожиданием.
Эта пара дней полна у меня всяких событий. Вчера перевели меня в 239-ю
камеру, вторую с края на 6-м этаже. В камере я обнаружил чернявого парня
хлыщеватой наружности - Белкина Виктора. Он тут же поведал мне свою историю
и стало мне скучно. 4 года отсидел в колонии для малолеток, с год пробыл на
воле и получил червонец за изнасилование несовершеннолетней. Ныне ему 21
год, сидит по последнему приговору около 2 лет. Ленинградец. Отец -
экс-прокурор, со связями; мать... "мать у меня такая ушлая, в торговле
работает, - живем - во! Хотели ее привлечь к суду за подкуп и угрозы
потерпевшей, когда бы не батя - не отвертеться ей". Батя спасал его не
единожды, хотя и "осел". "Притащили меня в милицию, а начальник ее с моим
батей вась-вась. Ну я вижу, - мне торч, говорю ему - дай, пахану брякну.
Вали, говорит. Звоню: так, мол, и так - что делать? А он мне вместо того,
чтобы, дескать, все отрицай, кричит: говори, что по ее согласию. А она ведь