"Ярослава Кузнецова, Анна Штайн. Чудовы луга " - читать интересную книгу автора

понял, что холопы заманили его в ловушку не случайно, а намеренно. И что
затеяла все Каня, у которой изба была чище и больше, а стряпня неизменно
хороша. А про мужа ее Зерба, за нерасторопность привязанного во дворе на
целую зимнюю ночь, Дарге напрочь забыл.
Ветер донес облако сажи, осыпал толпу хлопьями пепла. Грохнули копыта в
стену сарая, взвизгнула лошадь.
- Не уйдете далеко. Плюю на вас, мразь косорылая.
Он плюнул, но не достал. Важ Карнаухий, здоровенный мужик, до глаз
заросший рыжим волосом, дернул веревку и рявкнул:
- А ну, пшел! Варежку захлопнул! Шевели костылями!
Без коня и меча, без свиты, Дарге Дорхан не внушал и десятой доли того
ужаса, что превращал людей в грязь бессловесную.
- Кончилось твое время, сволот! - заорали в толпе. - Ща тебя за яйца
прищемим, посмотрим, кого ты там потопчешь! Топтун нашелся. Ща по-другому
запоешь.
- Идите уже, - прикрикнула Каня.
Она пропустила мужиков вперед и двинулась за Дарге след в след. Того
мотало на привязи, но он то и дело норовил выпрямиться и плечи развернуть.
Лорд, иттить. Она стиснула зубы. Найлы - и то лучше, чем проклятый лорд
Верети, хотя все они душегубы разбойные. Найлы хоть не глумятся, даже
пьяные.
В лес вела еле заметная тропинка. Птицы в ветвях уже свиристели вовсю,
далеко-далеко продолжал выводить рулады соловей. Ковер кислицы под ногами
пестрел белыми звездочками - будто молока наплескали на землю между стволов.
Открылась поляна, в центре ее стоял дуб - большой, раскидистый,
расколотый недавней грозой почти до самого комля. Землю усыпали щепки,
мелкие веточки и листья. Запах свежей древесины и подвявшей зелени защекотал
ноздри. Ярко светился разлом на темной коре, в разломе, чуть выше
человеческого роста, виднелась распорка-чурбачок.
Дарге подтащили к дубу, тыкая в спину кольями и вилами. Он зарычал,
уперся было, рывок веревки повалил его на колени.
- Вставай! - заорал Важ, намотав веревку на кулак, пиная упавшего
ножищей в сыромятной чуне - злобно, но без особого успеха. - Вставай, мать
твою через лавку в мертвый глаз!
Кася Беляк схватил лорда за волосы, рванул вверх. Дарге ворочался среди
щепок как кабан или медведь, хрипел, кашлял, но не сдавался. Лицо его
посинело, веревка врезалась в горло. Зяблик суетился вокруг, неумело совал
мечом в бок, но лезвие только царапало кольчугу. Бабы визжали, толкались,
старались урвать хоть клок волос, хоть полоснуть когтями по морде.
Каня сжала кулаки. В груди ее ширилась дикая черная пропасть,
застилающая мраком глаза. Как долгий, ненасытный вздох, приподнимающий над
землей. Сейчас ее удержала бы тонкая вязь травы, радужная пленка над
безднами болот, она прошла бы, ног не замарав, до самой Верети, передушила
бы все дорхановское гнездо голыми руками.
Тень той же пропасти искажала лица ближних.
- Стойте! - крикнула она не своим голосом. - Уймитесь, дуры! Убьете...
раньше времени. Важ, Беляк, в дуб его. Зяблик, готовь кувалду. Дарге,
слышишь? За Зерба моего, за Ришу, за Калю, за касину малявку...
- Сдохни, тварь!
- Гореть тебе в аду!