"Андрей Квакин. Клуб самоубийц (Документальная историко-психологическая драма) " - читать интересную книгу автора

еще держится, то только потому, что воспитанники сознают свою полную
беспомощность при условии самостоятельной заботы о своей судьбе.
Распущенность кадет видна уже из тех крупных массовых проступков, кои
приведены в показаниях допрошенных на следствии воспитателей и ротных
командиров. Самый характер проступков свидетельствует о том, что
педагогическая сторона дела в корпусе стоит весьма низко, если не сказать
большего. Воровство, пьянство, продажа казенного имущества, налеты на
огороды местных жителей - широко практиковались ранее и повторяются и
теперь. Грубость, площадная брань (не только между собою, но и по адресу лиц
педагогического персонала), массовые беспорядки ("бенефисы") с нанесением
ударов воспитателю, систематическое уклонение от уроков и "цук" - явления,
наблюдаемые как обычные, причем в этом отношении подобные проявления не
обходят и директора корпуса (в конце апреля этого года директору был
кадетами старшей роты устроен "бенефис" с произнесением в его присутствии и
по его адресу площадной брани).
Перечисленные проступки, имеют, конечно, под собой почву того
разлагающего влияния, которое принесла революция и гражданская война и,
оправдываемые до некоторой степени тою обстановкою, в которой живут кадеты,
все же не могут быть относимы исключительно за счет этих условий, а
коренятся в порядках, установившихся в корпусе, кои сейчас вскрыты
предварительным следствием".
Однако директор корпуса генерал-лейтенант Владимир Валерьянович
Римский-Корсаков рассчитывал на поддержку командующего русской армией барона
П. Н. Врангеля, а поэтому пытался перехватить инициативу, направив письмо с
жалобой на ведение следствия. В качестве оправдания он писал: "В собственные
руки российскому военному агенту в Королевстве СХС.
(...) Крайне недоброжелательное отношение многих кадет к некоторым
воспитателям обусловлены их образом действий в период гражданской войны,
очень властное и далеко не всегда доброжелательное отношение к корпусу
коменданта лагеря подполковника Озаровского, заявившего мне в первые же дни,
что он корпуса как отдельной организации не признает и видит в нас группу
беженцев, непосредственная близость леса, уходя в который кадеты уходили и
из-под надзора воспитателей, крайне нездоровое настроение преимущественно
старших кадет - результат перенесенных страданий и лишений, отсутствия
сколько-нибудь светлой перспективы, а главное - тоски по родине и родным,
тоски, доводившей многих юношей до навязчивой идеи о самоубийстве (с
некоторыми из таких несчастных мне приходилось беседовать по целым часам и
по окончании этих разговоров я чувствовал себя совершенно разбитым), - вот в
кратких чертах условия жизни корпуса в первое время пребывания в
Стрнищенском лагере..."
Директор корпуса лукавил, ибо он-то хорошо знал не только о "навязчивых
идеях о самоубийстве", но и о реальных случаях самоубийств доведенных до
отчаяния воспитанников. Для завершения следствия в Корпус был направлен
полковник Сорокин. Его доклад полностью подтверждает основные выводы
предыдущего расследования:
"9 июля 1922 г., гор. Вранье
Его Превосходительству генерал-лейтенанту Миллеру
Доклад по делу о Крымском кадетском корпусе
(...) В расследование не попало много такого, что при обычных условиях
дало бы обильный материал для различных конкретных выводов, вследствие чего