"Димфна Кьюсак. Скажи смерти 'нет!' " - читать интересную книгу автора

I

Западный почтовый, перестукивая, несся в ночи. Грохот его колес глухо
отзывался в пустых лугах, пламя топки на мгновение выхватывало из тьмы
вереницу телеграфных столбов, пролетающих мимо, головной фонарь паровоза
прорезал мрак.
Барт растянулся на полу в проходе, положив под голову ранец и укрывшись
шинелью.
Поезд был переполнен, и удобней было путешествовать так, чем сидеть и в
полудреме клевать носом в душном, переполненном вагоне. Ему так часто
приходилось спать в проходе, направляясь в лагеря или возвращаясь из
лагерей, что это мало беспокоило его. И все же в эту ночь он не мог уснуть.
День выдался очень жаркий, и термометр, висевший на веранде отцовской фермы
в Нелангалу, показывал в тени сорок один градус. А сколько было на солнце -
одному богу известно. Даже после захода солнца в воздухе стояла жара и
опаленная земля дышала зноем. Усыпанный звездами купол неба, словно
металлический колпак, сдавил землю от горизонта до горизонта, как будто
оберегая гнетущий покой безветренной жаркой ночи. Даже ветерок, вызванный
движением летящего во тьме поезда, не освежал больше: он плыл по проходу
мягким потоком тепла, тяжелым от запахов и пыли.
Барт беспокойно заерзал на своем месте. Ритмический стук колес
отдавался в его мозгу.
Бывало, мерный перестук колес баюкал его в пути, пронося через
пространство в сотни миль, через местность, знакомую и привычную, как
отцовская ферма: вот волнистые склоны родных холмов пестреют лугами, то
краснея свежевспаханной землей, то медово золотясь жнивьем в лучах солнца. А
дальше по склонам чуть темнеют зеленые поросли кустов курайонга и без конца,
без края простирается на запад бурая пустыня. Всю ночь колеса поют ему
песни, знакомые еще с детства: в них одинокое эхо опустевших лугов,
приглушенный отзвук горных тоннелей и перевалов, громыхающий перестук
мостовых пролетов и виадуков и низкое басовитое урчание состава на горных
подъемах. И в песню колес, словно журчащий аккомпанемент, вплетались
знакомые имена западных городов.
Паровоз, сверкая, несся в ночи, и, когда кочегар подбрасывал угля в
топку, дымовой хвост вдруг начинал светиться во тьме, словно трепетный хвост
кометы; приглушенный свисток замирал в ночных далях, жалобный и одинокий.
Это была песня Западного почтового. Барт садился на него под вечер, когда
остатки зари, догорая, еще освещали небо, в нем он просыпался через
полсуток, когда поезд, громыхая, спускался с гор к морю.
Поезд вдруг замедлил ход, и стук колес, сменивший свой ритм, пробудил
Барта от тяжелого полусна. Он встал и налег грудью на опущенное окно. Теплый
пыльный поток воздуха тяжело навалился ему на плечи. Узкая платформа,
освещенная тусклым отблеском керосиновых ламп, выделялась оазисом света в
ночной тьме. Этот мерцающий свет падал на лица ночного дежурного и охраны. С
поезда сошла женщина с двумя детьми. Барт видел, как младший, спотыкаясь от
усталости, тер заспанные глазенки. Потом, вдруг отделившись от тьмы, к ним
подошел мужчина.
В тишине раздались приветствия, послышался женский смех, потом голоса
смешались со стуком дверей, лязганьем буферов, дребезжащим скрежетом