"Димфна Кьюсак. Скажи смерти 'нет!' " - читать интересную книгу автора

темна, и снова от темна и до рассвета; жизнь была тяжкой, заполненной
нелегким трудом, она была однообразной, и все же в ней был смысл. Он готов
был биться об заклад, что Джэн не вынесла бы и неделю такой жизни. И теперь,
когда поезд поднялся с равнины в горы и прохладный воздух, забираясь под
рубашку, начал пощипывать тело, теперь, когда черная стена скал замаячила на
фоне светлеющего неба, он понял, что и ему самому никогда не вернуться к
этой жизни.
Вот ему двадцать пять, а что у него было в жизни, кроме этих лет,
проведенных в армии?
Да, в армии и вправду была стоящая жизнь, до каких-то пределов,
конечно. Трудно объяснить кому-нибудь, в чем ее прелесть. Обычно начинаешь
вспоминать всякие шуточки насчет девочек и выпивки, но ведь это все только
на поверхности. Главное было совсем не в этом. Главным было товарищество,
родившееся за эти долгие месяцы в грязи, поту, среди адского пекла и ужасов
джунглей. Товарищество, что тесно связало тебя с ребятами - твоими дружками
и сделало тебя чужим целому свету, всем, кто не испытал того же, что вы, кто
не познал мерзости войны, кто думает, что все кончилось с последним
выстрелом.
Из-за этой вот настоятельной, почти отчаянной потребности вновь
пережить те дни, вновь познать товарищество тех лет он и дал заманить себя в
оккупационные войска. Но это тоже оказалось пустым номером. В жизни
опереточных солдатиков, на которую обрекала их служба в оккупационных
войсках, не было того, что придавало ценность той жизни и той дружбе -
опасности, разделяемой ими среди крови и смерти. Барт швырнул на пол
сигарету и раздавил ее каблуком. Баста! С этим все. И вот ему двадцать пять,
а он стоит между двух миров, ни один из которых не может принять полностью.
Он снова подумал о Джэн, и сердце его учащенно забилось. Джэн была
реальностью, единственной, которую он принимал.
Да, черт побери, ему здорово повезло, что он вернулся домой и Джэн еще
ждет его. Ждет - не то слово. Когда говорят "ждет" - это значит речь идет о
том, что еще будет, чего не было. А Джэн была с ним, оставалась с ним - вот
и все. Джэн не такая, как все. Там, в Кюре, была у него девчонка из
американского Красного Креста, хорошенькая, одета здорово - просто картинка,
а что до всего прочего, так, о брат, с ней бывало жарко. Но скоро это все
кончилось, а как только кончилось, он забыл и больше уж не вспоминал об
этом. Во всяком случае, если и вспоминал, то совсем не так, как о Джэн. Были
у него и другие. Много было. Всякое бывало, когда вдруг захочется побыть с
девушкой. Когда невмоготу становится, все они кажутся небесными созданиями.
Но с Джэн - тут все было по-другому. Отец-то его сказал бы, что все одно, но
хотя он и мудрый старикан, его отец, есть вещи, которых он не понимает да и
не поймет никогда. И все же, пока Джэн ждала его, в его неустойчивой жизни
было что-то устойчивое, был какой-то смысл.

II

Черный массив Каноболаса выплыл из просторов равнины, и на его гребне
ярко засветились огни Оранджа. Барт поежился от холодного ветра и натянул
свой зеленый армейский свитер. Он нарочно оставил его при себе, зная, что
душная ночь сменится холодом, как только поезд с равнины поднимется в горы.
Шумная станция была живым островком в ночи. Жизнь здесь била ключом,