"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

- Но что плохого в цвете нашей кожи? - не унимался ребенок. - Это
хороший цвет. Когда играешь, не пачкаешься, как белые мальчики, а когда
плаваешь или загораешь на солнце, не обгораешь, и кожа никогда не болит и не
воспаляется.
Отец качнул головой и засмеялся.
- Да, малыш, на плечах у тебя умная голова, хорошо, что ты начинаешь
думать обо всем этом. Никогда не считай, будто иметь темную кожу плохо. Во
всем мире сейчас волнения из-за того, что мы, темнокожие, очень долго
разрешали обманывать себя. Но этого больше не будет.
Мама подошла к двери как раз в тот момент, когда отец говорил, брови ее
сдвинулись, и на лбу появились морщины. Лицо приняло испуганное выражение.
- Хорошо, что ты рассказываешь ему об этом, Джозеф, но предупреди его,
пожалуйста, чтобы он нигде и никому об этом не говорил сам. Ведь попадет в
беду ненароком.
- В какую беду? - спросил весело отец и засмеялся. Он поднял сына
высоко над головой, а потом начал его щекотать, и мальчик сразу же забыл обо
всем: о людях с темной кожей, с белой кожей, с розовой кожей, потому что они
играли и кувыркались и вместе с ними играл щенок Наджи.
Да, тогда у него было свое собственное имя, то имя, которое произносила
мама, когда будила его по утрам, и которым отец окликал его, зазывая пойти
половить рыбу. В устах мамы его имя звучало как песня, а отец произносил
его, как зов трубы, отрывисто и резко.
- Кемми, Кемми, - тихо звала его мать.
- Кем, - говорил отец, и Кемми оставлял все свои занятия и шел к нему.
Пока мальчик лежал без сна, дрожа от холода, слова мамы и слова отца
проносились у него в голове, словно волны радиопередачи в школе, которые он
не всегда понимал. Но ему было ясно одно: "Рассчитывай на самого себя, белые
никогда не сделают тебе добра, если это не выгодно для них самих".
Кроме этого, он уже давно понял: им пришлось покинуть ферму потому, что
белый полицейский грозил причинить ему зло, а отец и мама не хотели
допустить этого, да и он тоже не хотел. Он вспомнил лицо матери в тот день,
когда полицейский ввалился к ним в дом и громким голосом стал что-то
выговаривать ей, а он и половины не понял из его слов. Огромные черные глаза
матери широко раскрылись, она зажала рот руками, будто боясь произнести
недозволенное. Он понял смысл разговора лишь в тот момент, когда полицейский
крикнул:
- Скажи своему Бунгу, что мы придем за мальчишкой в субботу.
Предупреждаю, чтобы вы вели себя благоразумно. В приюте в Брисбене ему будет
куда лучше, чем здесь, среди этого сброда без всякого будущего.
А когда у мамы из глаз брызнули слезы, этот здоровяк проворчал:
- Какого черта ты ревешь? Ты сама родила мальчишку с умной головой. Так
ведь не захотите же вы с отцом оставить его здесь, с никчемными черномазыми.
И он ушел, пнув по пути Наджи, зарычавшего на него.
Когда отец вернулся домой, он поднял сына с пола и так сильно прижал
его к себе, что мальчику стало больно.
- Мы уедем отсюда, - сказал он голосом, испугавшим ребенка. - Как
хорошо, что на прошлой неделе мне заплатили сразу за три месяца. Теперь у
нас набралось шестьдесят долларов. Черт их знает, зачем они привязались к
ребенку, и наплевать нам на то, что они хотят сами платить за его обучение и
еду. Собери-ка, что можно прихватить с собой сегодня ночью: плитку, пару