"Люсьен Лаказ. Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны " - читать интересную книгу автора

еще больше силы, и, зная, что в этом городе уже никто не осмеливается больше
говорить по-французски, на виду у бородатых полицейских и важного генерала,
окруженного офицерами, я крикнул со всех сил: - До свидания, всего хорошего,
и возвращайся поскорей, ты знаешь как!
Одна элегантная и красивая жительница Мюлуза, стоявшая у дверей,
недалеко от генерала, услышала меня, вздрогнула и посмотрела в мою сторону.
Должен признаться - еще никогда ни одна такая красивая и молодая дама не
бросала на меня такой восхищенный взгляд, полный любви, которую я с
удивлением заметил в синих глазах этой незнакомой мне эльзаски, и
благодарности за тот вызов угнетателям, что я так уверенно бросил своим
возгласом!
Я понял то воодушевление, ту живую страсть по отношению к Франции всей
элиты моей страны; я ощутил также, насколько важны для нации патриотизм и
энтузиазм ее женщин.
Я воспользовался своей поездкой в Мюлуз, чтобы посетить старого друга,
доктора Х., который поселился в этом городке и уже приобрел достаточно
большую клиентуру.
- Что вы собираетесь делать? - спросил он.
- Если бы моя семья не жила в Эльзасе, я уехал бы любым путем, так как
ни за что не хочу служить Германии. А вы?
- Я должен завтра явиться на призывной пункт резервистов, - сказал
он. - Я пойду, из-за моих старых родителей, но будьте уверены, я
воспользуюсь любой возможностью, чтобы послужить Франции... Почему мы не
предусмотрели всего того, что случилось? Следовало бы подготовиться, но мы
не подумали об этом, и вот, к сожалению, события застигли нас врасплох.
- Возможность, может быть, представится, - сказал я. - Самое главное,
чтобы мы были готовы ею воспользоваться. Каждый раз, когда смогу, я буду
сообщать вам новости, и, может быть, мы вскоре увидимся на французской
стороне!
На второй день мобилизации нам приказано было пригнать в Иксхейм всех
наших лошадей, из которых больше половины немедленно были реквизированы и
оплачены звонкими золотыми монетами.
На четвертый день я уехал сам, стоически скрепя сердце, но с тайной
надеждой в душе. Так как накануне один житель соседней деревни передал мне,
что доктор Зюбэ советует мне постараться попасть на медосмотр именно к нему,
в зал номер 21. С первого дня мобилизации Зюбэ должен был во Фрейбурге
проводить осмотр резервистов из Иксхейма до 1 августа.
Мне тогда было тридцать восемь лет, и я как резервист должен был
призван в Ландвер, в 14-й армейский корпус.
Мобилизация проходила методично и без шума. Не было никакого энтузиазма
среди эльзасских немцев, что касается французов, то они уезжали, одни
поодиночке, другие - отцы семейств, встревоженные за себя и за тех, кто
остался, третьи - холостяки с бунтарским духом. Я частенько встречал на
дорогах за предыдущие дни повозки, набитые молодыми людьми, во все горло
распевавшими "Марсельезу".
Поезд, на который я сел в Иксхейме, был уже "милитаризован" и состоял
только из вагонов третьего класса, переполненных эльзасскими резервистами.
Никто не раскрывал рта, потому что каждый сомневался в своем соседе, и
присутствия неизвестного было достаточно, чтобы самые смелые из них держали
язык за зубами.