"Роберт Ладлем. Дорога в Гандольфо (Маккензи Хаук #1)" - читать интересную книгу автора

Пьяцца-Навона, по всему дворцу, уже расставлены длинные столы, заваленные
пирогами, фруктами и всевозможной домашней выпечкой. Не этому ли и учил
правоверных возлюбленный всеми Франциск?
"Откройте сердца свои и дверцы шкафов соседу вашему, и да растворит и
он вам свои, - возгласит папа и на сей раз. - И пусть люди всех званий и
сословий поймут наконец, что все они одна семья. В дни выпавших на нашу
долю тяжких испытаний, хаоса и высоких цен есть только один путь
преодоления всех трудностей - через слияние с Господом Богом и проявление
истинной любви к ближнему!
Пусть хоть на несколько дней исчезнут вражда и различия между людьми
и будет провозглашено во всеуслышание, что все мужчины - братья, а женщины
- сестры! Пусть эти братья и сестры служат опорой друг другу; а сердца их
источают милосердие, благоволение и заботу. Пусть радость и горе станут
общими и каждый уверует, что нет на свете силы, способной победить добро!
Обнимайтесь, пейте вино, смейтесь и плачьте, возлюбя ближнего своего
и не отвергая его любви. И пусть поймет мир, что нет ничего постыдного в
восторженном состоянии души. Услышан голоса сестер и ваших братьев и
вникнув в смысл сказанного ими, сохраните добрые воспоминания о празднике
Святого Януария и постарайтесь руководствоваться и жизни христианский
доброжелательностью. Земля может стать гораздо лучшим местом, чем сейчас,
и. собственно, предназначение жизни и заключается в том, чтобы добиваться
этого!"
На запруженной многолюдным скопищем площади Святого Петра царила
тишина. В любую секунду на балконе мог появиться пользующийся всеобщей
любовью папа. преисполненный, как обычно, силы, достоинства и великой
любви. Вознеся руки к небу, он благословит собравшихся. А тем самым подаст
сигнал и звонарям.
В одной из высоких палат ватиканского дворца, возвышавшегося над
площадью, стояли небольшими группами кардиналы, епископы и священники и,
беседуя, то и дело поглядывали на сидевшего в конце залы папу. Помещение
поражало великолепием красок - алых и пурпурных в сочетании с ослепительно
бедой. Ну а сами священнослужители в своих живописных одеяниях и головных
уборах, символизировавших высшую церковную власть, словно являли собою
яркую, живую фреску.
Наместник Бога на земле папа Франциск I - полный, ширококостный, с
самым что ни на есть мужицким лицом - восседал на обитом голубым бархатом
троне из
Слоновой кости. Рядом с ним стоял его личный секретарь, молодой
негритянский священник из нью-йоркской епархии. Именно такого помощника и
желал иметь папа.
Они о чем-то тихо беседовали. Папа, повернув к нему огромную голову,
с безмятежным спокойствием смотрел своими большими и ласковыми карими
глазами на молодого священника.
- Маннаггиа! - прошептал Франциск, прикрывая рот тяжелой крестьянской
рукой. - Это безумие! Целый народ в течение недели будет пьянствовать!
Каждый, кому ни вздумается, начнет заниматься любовью прямо на улице. Вы
уверены в том, что мы поступаем правильно?
- Я уже дважды разговаривал, на эту тему. Может быть, вы захотите
обсудить этот вопрос с ним сами? - ответил чернокожий прелат,
предупредительно наклонившись к папе.