"Роберт Ладлем. Дорога в Омаху (Маккензи Хаук #2)" - читать интересную книгу автора

депрессии Сэму с трудом удавалось улавливать причудливый ритм двигавшихся
в различных направлениях автотранспортных средств. Стараясь по мере сил
своих концентрировать внимание на машинах, мчавшихся почти впритирку к
нему, он молил Бога уберечь его от столкновения. Окно его легковушки было
открыто, и он то и дело подавал знаки рукой. Шедший позади грузовик рванул
внезапно вперед и задел у машины Сэма зеркало бокового обзора. Тот с
вскриком вцепился инстинктивно в визуальное приспособление и с минуту
ожидал в ужасе, что руку ему вот-вот оторвет и она исчезнет за капотом.
О том, что испытал Сэм за этот короткий отрезок времени, лучше всего
было сказано у великого французского драматурга, имени которого Сэм никак
не мог вспомнить. Он не воспроизвел бы в точности этих слов по-французски,
но знал, что они верно передавали его нынешние ощущения... О Боже, скорей
бы добраться до своей берлоги и, окунувшись в звуки музыки и воскресшие
картины былого, переждать кризис!.. Ануй "Ануй Жан (род. 1910) -
французский драматург" - вот оно, имя этого чертового писателя! А та его
фраза? Il n'y a rien... "Ничего нет (фр.)" Что за дьявол, по-английски она
производит куда большее впечатление, чем на этом вшивом французском, на
котором ему так и не удалось воссоздать ее в полном виде. "Ему не
оставалось ничего иного, кроме как закричать", именно так и было это у
писателя. В общем-то довольно глупая мысль, подумал Сэм. И тем не менее
перед тем, как повернуть на север, к Уэстону, он снова издал крик, едва
замечая сидевших в других машинах водителей и их пассажиров, взиравших на
него сквозь стекла со столь неотступным вниманием, будто им наконец
довелось наблюдать совокупление человека с животным. Замерший вскоре вопль
сменила широкая, достойная Альфреда И. Ньюмена ухмылка, появившаяся на
устах Дивероу сразу же, как только он нажал на акселератор и позади него
столкнулись одновременно три машины.
В смятенных чувствах он оказался уже после того, как покинул офис,
где всю вторую половину дня провел один на один с гогучущей толпой из
представителей обоего пола, являвшей собою высшее руководство семейной
фирмы, которая оказалась бы по уши в дерьме, если бы собравшиеся не
последовали в конце концов совету Сэма. Проблема заключалась не в
преступных наклонностях его клиентов, а в глупости, которая оказалась
неотделимой от их упрямства, и ожесточенная полемика с ними продолжалась
до тех пор, пока Сэм не объяснил им, что если они не прислушаются к его
словам, то могут искать себе другого поверенного, он же будет посещать
поочередно каждого из своих нынешних подопечных, в какую бы тюрьму ни
поместили их - его или ее, но только как частное лицо. Хотя вопрос и так
был предельно ясен, Сэм тем не менее счел необходимым совершенно
недвусмысленно подчеркнуть лишний раз, что, согласно закону, дедушки и
бабушки не имеют права вводить своих внуков в состав совета директоров с
жалованьем, исчислявшимся семизначной цифрой, если их славные отпрыски
пребывают еще в возрасте от шести месяцев до двенадцати лет. Выдержав бурю
ирландского негодования, Сэм, проклятый навеки за ущемление прав клана
Донгалленов, бежал в изнеможении в свой любимый бар, что в двух кварталах
от фирмы "Арон Пинкус ассошиэйтс".
- Ах, Сэмми, малыш, - приветствовал его владелец питейного заведения,
как только тот плюхнулся на стул, отстоявший дальше всех от двери. - Как
вижу, денек выдался хлопотный. Я всегда чувствую, когда одного-двух
стаканчиков целебного снадобья оказывается недостаточно и требуется