"Лесли Лафой. Путь к сердцу " - читать интересную книгу автора

это вас выдает.
- Вы считаете, я намерена что-то скрыть?
Ривлин поднял брови:
- Скажите мне, Мадди Ратледж... вы испытываете боль?
- Прошу прощения, какое отношение это имеет к делу?
- Вы беспокоитесь о том, как найти выход, но не спешите это
осуществить. Значит, положение не слишком вас тяготит.
Такая прямота лишила Мадди остатков сдержанности.
- Я считала вас более благородным! - выпалила она. Ривлин
предостерегающе посмотрел на нее.
- Тот факт, что я мужчина, в значительной степени ограничивает мои
хорошие качества, - спокойно заметил он. - Не ждите невозможного, и вы не
будете разочарованы.
Это была почти угроза. Услышав ее, Мадди одновременно ощутила некое
возбуждение и сжалась от страха. Здравый смысл подсказывал, что ей лучше все
же соблюдать дистанцию.
- Снимите с меня наручник, - потребовала она.
- Не забудьте - я конвоир, а вы узница.
Два года тюремного заключения не отучили Мадди негодовать по поводу
собственного бессилия. Услышав напоминание Ривлина, она ощетинилась:
- Вы ведете себя омерзительно!
- А вы - по-детски. Что плохого в том, чтобы проснуться и обнаружить,
что вам тепло и удобно?
Мне это было приятно. При этой мысли Мадди вспыхнула. Только бы Ривлин
не услышал, как сильно забилось ее сердце!
- Вам кто-нибудь говорил о том, какая вы хорошенькая, когда краснеете?
К полному ужасу Мадди, щеки у нее запылали еще сильнее.
- Нет!
- А ведь это так и есть, - мягко произнес он. - Очень хорошенькая.
С ней никто еще так не разговаривал, и ничьи слова так не будоражили
ее.
- Вы собираетесь остаться здесь на весь день, чтобы посягать на мое
достоинство, или мы поедем дальше? - спросила она с деланным равнодушием.
Ривлин молчал. Мадди ждала, почти не дыша; она только теперь услышала,
как дождь стучит по земле и по крыше, услышала низкое, тоскливое завывание
ветра.
- Почему это назвать вас хорошенькой означает посягнуть на ваше
достоинство?
Внутри у Мадди что-то дрогнуло.
- Тщеславие - один из смертных грехов, и вам это известно.
Снова воцарилось долгое молчание, сопровождаемое только шумом дождя и
воем ветра.
- Вы правы, - заговорил наконец Ривлин. - Но полагаю, обвинение в
тщеславии - не главная ваша забота. Так оно и было, но Мадди не могла это
признать.
- Я считаю, что неразумно забывать о моральных нормах, - с трудом
сглотнув, сказала она.
- Стало быть, вы хотите вернуться к тому, с чего начали, - возразил
Ривлин неожиданно жестким голосом. - Большинство из нас так не делает. А
некоторые просто не могут.