"Пер Лагерквист. Улыбка вечности" - читать интересную книгу автора

А разговор пошел странствовать во тьме, перекидываясь от одной группы
мертвых к другой, все более и более отдаленной, поднимаясь все выше, и,
описав петлю, вновь пошел вниз. Лет этак через сто, если исчислять в
единицах земного времени, он вернулся к тем, с кого начался, но как бы с
другой стороны. И на этот раз им уже нечего было особенно сказать.
Желчный сказал:
Как я уже упоминал, я был весьма значительной личностью. Я полагаю
также, что для того, чтобы стать мертвым, то есть приобщиться к вечности,
надо действительно что-то собой представлять. Надо стоять вне жизни, над
жизнью в обычном смысле этого слова, а не быть у нее в подчинении. Со мной
так оно и было.
Второй собеседник сказал:
Я считаю, что жизнь - это все. Я считаю, что жизнь непостижимо огромна
и богата, и понять величие жизни дано лишь тому, кто сам велик. Мне это было
дано. Меж тем я мертв.
А сидевший несколько в стороне, как бы отдельно от них, лавочник лишь
добавил:
Я по-прежнему лавочник Петтерсон.
Все трое сидели теперь молча, думая каждый о своем, а вокруг них велись
меж тем другие разговоры, всякий говорил о своей жизни, ничто другое его не
интересовало. Один говорил:
Я расскажу о себе и своей жизни.
Моя мастерская, где я работал с утра до вечера, расположена была на
окраине большого города, я был слесарь по замкам, это был мое единственное
занятие, об этом я и хочу рассказать. Маленькая кузница, где я всегда был
один, потому что не терпел рядом людей, находилась в самой глубине старого
сада, где росло много деревьев и много фруктов и цветов, посаженных когда-то
давным-давно уж не знаю кем. Но сад совсем одичал, у меня ведь была моя
кузница, до другого мне не было дела. С утра и до поздней ночи стоял я в
своей полутемной кузнице, делая замки для всех домов, в которых жили мои
сограждане. Я делал их не так, как их делают обычно, я делал их не похожими
друг на друга, так, что каждый новый замок отличался от всех тех, что были
сделаны до него, и открыть его мог только тот, у кого был к нему ключ и кто
знал, как его надо повернуть, сначала, например, повернуть в одну сторону,
потом сунуть поглубже и повернуть в другую; или же я придумывал какой-то
другой секрет, который раскрывал только заказчику, людей я ненавидел, я
запирал их друг от друга, каждого в его одиночке. Мои замки прославились, их
продавали в особом магазине, в какой-то лавке, не знаю даже, где она
находилась, я не знал города, я никогда не покидал своего дома, я был занят
своим делом. Всем хотелось иметь мои замки для своих домов, чтоб никто к ним
не влез, и я работал с утра до поздней ночи, я стоял склонившись над своей
работой, год за годом, всегда один, я делал свое дело, делал замки, и деньги
у меня все копились и копились, замки были дорогие, люди, однако, покупали
их, я был богат, но я не знал своего богатства, и я был беден. Я состарился,
поседел, пальцы у меня за работой стали дрожать; но я был один, никто этого
не видел: я стал вдумываться над своей жизнью, вспоминая себя прежнего, но
продолжал все-таки работать, делая дрожащими пальцами свое дело. Я
рассказываю о своей жизни.
И вот однажды утром, когда я поднял голову от работы и взглянул в
мутное от пыли окно моей мастерской, я увидел в просвете между деревьями